Девушка, которая взрывала воздушные замки

Только во вторник, через одиннадцать дней после встречи с премьер-министром, Моника явилась в кабинет к Эдклинту.

– Думаю, мы кое-что обнаружили, – заявила она.

– Садись.

– Эверт Гульберг.

– Да?

– Один из наших следователей поговорил с Маркусом Эрландером, который проводит расследование убийства Залаченко. Эрландер утверждает, что уже через два часа после убийства с гётеборгской полицией связались из ГПУ/Без и передали информацию о письмах Гульберга с угрозами.

– Очень оперативно.

– Да. Даже слишком оперативно. Из ГПУ/Без в Гётеборг по факсу переслали девять писем, авторство которых приписывается Гульбергу. Но возникает одна проблема.

– Какая?

– Два письма были адресованы в министерства – министру юстиции и министру по вопросам демократии.

– Я уже в курсе.

– Да, но письмо к министру по вопросам демократии было зарегистрировано в министерстве только на следующий день. Его доставили с вечерней почтой.

Эдклинт уставился на Монику. Впервые он испугался, что все его подозрения окажутся небеспочвенными. А она упрямо продолжала:

– Иными словами, из ГПУ/Без прислали копию письма с угрозами еще до того, как оно дошло до адресата.

– О, господи, – произнес Эдклинт.

– Факс посылал сотрудник отдела личной охраны.

– Кто?

– Не думаю, чтобы он имел к этому отношение. Ему положили письма на стол и вскоре после убийства велели связаться с полицией Гётеборга.

– Но от кого поступило распоряжение?

– От секретаря начальника канцелярии.

– Господи, Моника… Ты понимаешь, что это означает?

– Да.

– Это означает, что сотрудники ГПУ/Без замешаны в убийстве Залаченко.

– Нет. Это означает, что некие люди внутри ГПУ/Без знали о том, что будет совершено убийство. Вопрос только в том, какие именно?

– Начальник канцелярии…

– Да. Но я начинаю подозревать, что этот «Клуб Залаченко» находится за пределами нашего здания.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мортенссон. Его перевели из отдела личной охраны, и он теперь работает самостоятельно. На прошлой неделе мы наблюдали за ним целыми днями. Насколько нам известно, он не связывался ни с кем из нашего здания. Ему звонят по мобильному телефону, который нам не удается прослушать. Мы не знаем номера, но это точно не его собственный телефон. Мортенссон встречался с тем блондином, личность которого установить нам пока не удалось.

Эдклинт нахмурился. В тот же миг в дверь постучал Андерс Берглунд – сотрудник, приглашенный в новое оперативное подразделение и раньше работавший в финансовой полиции.

– Мне кажется, я обнаружил Эверта Гульберга, – сообщил Берглунд.

– Заходи, – сказал Эдклинт.

Берглунд положил на стол обтрепанную по краям черно-белую фотографию. Эдклинт с Фигуэролой стали ее разглядывать. На ней был изображен мужчина, которого они оба сразу узнали. Это был легендарный полковник-шпион Стиг Веннерстрём, и его вводили в дверь два крепких, одетых в штатское полицейских.

– Эта фотография из издательства «Олен & Окерлунд», она была опубликована в журнале «Се» весной шестьдесят четвертого года. Ее сделали в связи с судебным процессом, на котором Веннерстрёма приговорили к пожизненному заключению.

– Вот оно что…

– На заднем плане видны три человека. Справа – комиссар Отто Даниэльссон, арестовывавший Веннерстрёма.

– Да…

– Посмотрите на человека, который стоит чуть слева за Даниэльссоном.

Эдклинт и Фигуэрола увидели высокого мужчину с тонкими усиками и в шляпе, чем-то похожего на писателя Дэшилла Хэммета[66].

– Сравните его лицо с паспортной фотографией Гульберга. Ее сделали, когда ему было шестьдесят шесть лет.

Эдклинт нахмурил брови.

– Я бы, пожалуй, не поручился, что это тот же человек.

– А я могу поручиться, – сказал Берглунд. – Переверните снимок.

На обратной стороне фотографии имелся штамп. Судя по всему, фотография принадлежала издательству «Олен & Окерлунд», а фотографа звали Юлиус Эстхольм. Карандашом был написан текст: «Стиг Веннерстрём с двумя полицейскими по бокам входит в здание Стокгольмского суда. На заднем плане: О. Даниэльссон, Э. Гульберг и X. В. Франке».

– Эверт Гульберг, – сказала Моника Фигуэрола. – Он все-таки работал в ГПУ/Без.

– Нет, – возразил Берглунд. – По техническим причинам работать в ГПУ/Без он тогда не мог. По крайней мере, когда делался снимок.

– Но почему?

– ГПУ/Без создали на четыре месяца позже. На этом снимке он по-прежнему работает в Государственной тайной полиции.

– А кто такой этот X. В. Франке? – поинтересовалась Моника Фигуэрола.

– Ханс Вильгельм Франке, – ответил Эдклинт. – Он умер в начале девяностых, а в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов являлся заместителем начальника Государственной тайной полиции. Был своего рода легендарной личностью, как и Отто Даниэльссон. Я встречался с ним пару раз.

– Во как, – сказала Моника Фигуэрола.

– Он оставил ГПУ/Без в конце шестидесятых. Франке не смог найти общий язык с Винге, и его чуть ли не уволили, когда ему было примерно пятьдесят – пятьдесят пять лет. Он открыл собственную фирму.

– Собственную фирму?