Девушка, которая взрывала воздушные замки

– Я не могу предоставить вам такую возможность. Если б я пошел на это, то поставил бы себя по отношению к вам в такое же положение, в какое предшественник министра юстиции когда-то поставил себя по отношению к некоему Эббе Карлссону.

– Но я не Эббе Карлссон, – холодно заметил Микаэль.

– Это я уже понял. Однако Торстен Эдклинт, разумеется, имеет право сам решить, какими сведениями в рамках своей компетенции он может с вами поделиться.

– Что ж, – произнес Блумквист. – Я хочу знать, кем был Эверт Гульберг.

Все погрузились в молчание.

– Эверт Гульберг, по моим сведениям, на протяжении многих лет являлся начальником того подразделения ГПУ/Без, которое вы именуете «Клубом Залаченко», – наконец ответил Эдклинт.

Премьер-министр сурово посмотрел на него.

– Думаю, ему это уже известно, – извиняющимся голосом сказал тот.

– Верно, – подтвердил Микаэль. – Он начал работать в СЭПО в пятидесятых годах и в шестидесятых стал начальником псевдоотдела, который назывался «Секция спецанализов». Именно он и курировал Залаченко.

Премьер-министр покачал головой.

– Вы знаете больше, чем следовало бы. Мне бы очень хотелось понять, как вы до всего этого докопались, но я не стану у вас спрашивать.

– В моем досье имеются кое-какие пробелы, – сказал Микаэль. – Я хочу их заполнить. Снабдите меня недостающей информацией, и я стану вашим союзником.

– Как премьер-министр, я не могу выдавать такую информацию. А Торстен Эдклинт подвергнет себя очень большому риску, если пойдет на это.

– Не говорите чепухи. Я знаю, чего хотите вы; вы знаете, чего хочу я. Если вы передадите мне информацию, я буду рассматривать вас как источники. То есть вы станете анонимами. Я намерен выложить в своем материале правду так, как ее понимаю я. Если вы причастны к этим делам, я так и напишу – и прослежу за тем, чтобы вас никогда больше снова не избрали. Но пока у меня нет никаких оснований так думать.

Премьер-министр взглянул на Эдклинта и кивнул. С точки зрения Микаэля, руководитель правительства только что совершил преступление, хотя и абстрактного свойства – он дал молчаливое согласие на то, чтобы Микаэлю раскрыли засекреченную информацию.

– Эту проблему можно решить довольно просто, – сказал Эдклинт. – Я возглавляю расследование и наделен полномочиями привлекать тех или иных сотрудников. Зачислить вас в штат нельзя, поскольку тогда вам придется подписать обязательство не разглашать сведения. Но я могу привлечь вас в качестве внешнего консультанта.

Жизнь Эрики Бергер теперь ограничивалась бесконечными совещаниями и круглосуточной работой. Пытаясь заменить скончавшегося главного редактора Хокана Морандера, она постоянно чувствовала, что ей не хватает ни знаний, ни подготовки.

Только в среду вечером, почти через две недели после того, как Микаэль Блумквист передал ей папку с досье Хенри Кортеса на председателя правления Магнуса Боргшё, Эрика выкроила время, чтобы вникнуть в эту проблему. А открыв папку, поняла: она не спешила, помимо всего прочего, еще и потому, что ей просто не хотелось браться за это дело. Эрика уже заранее знала, что, какое бы решение она ни приняла, катастрофы не избежать.

Домой, на виллу в пригороде Сальтшёбаден, она вернулась непривычно рано – около семи часов вечера. Отключила в холле сигнализацию и с удивлением отметила, что мужа, Грегера, нет дома. Только через некоторое время она вспомнила, что утром нежно поцеловала его, поскольку он уезжал в Париж читать лекции и собирался вернуться только к выходным. Кстати, Эрика отметила, что не имеет представления о том, кому он будет читать лекции и какие именно.

То есть простите, но муж у меня где-то затерялся.

Она почувствовала себя персонажем из книги доктора Ричарда Шварца и задумалась, а не требуется ли ей помощь психотерапевта.

Эрика поднялась на второй этаж, наполнила ванну и разделась. Папку с материалами она взяла с собой и за последующие полчаса все прочитала, а закончив, улыбнулась. Хенри Кортес может превратиться в очень перспективного журналиста. Ему двадцать шесть лет, и он четыре года проработал в «Миллениуме», куда пришел сразу после окончания Школы журналистики. Эрика даже почувствовала гордость: в статье об унитазах и Боргшё чувствовался фирменный стиль «Миллениума», и каждая строчка получала документальное подтверждение.

Вместе с тем она очень переживала всю эту ситуацию. Магнус Боргшё был хорошим человеком и ей в общем-то нравился. Скромный, внимательный, не лишенный шарма и вроде без особых амбиций… Не говоря уже о том, что он являлся ее начальником и работодателем.

Проклятый Боргшё. Вот дурак…

Эрика задумалась, не найдутся ли какие-нибудь альтернативные варианты или смягчающие обстоятельства, хоть и сознавала, что выгородить его не удастся.

Отложив папку на подоконник, она вытянулась в ванне и погрузилась в размышления.