Девушка, которая взрывала воздушные замки

Лисбет Саландер обвиняли во множестве преступлений. В нанесении побоев и причинении тяжких телесных повреждений – по делу Карла Магнуса Лундина. В угрозе применения насилия, попытке убийства и причинении тяжких телесных повреждений – по делу покойного Карла Акселя Бодина, он же Александр Залаченко. В двух случаях ей вменяли в вину проникновение в чужое жилище – в загородный дом покойного Нильса Бьюрмана в Сталлархольме и в его же квартиру на Уденплан. В угоне транспортного средства – мотоцикла марки «Харли-Дэвидсон», принадлежавшего некоему Сонни Ниеминену, члену мотоклуба «Свавельшё МК». В трех случаях ее обвиняли в незаконном владении оружием – баллончиком со слезоточивым газом, электрошокером и польским пистолетом «Р‑83 ванад» – все эти предметы были найдены в Госсеберге. А также в краже или сокрытии доказательственного материала – этот пункт был формулирован не слишком четко, но подразумевал документы, найденные ею в загородном доме у Бьюрмана, а также в ряде более мелких правонарушений. В общей сложности Лисбет Саландер предъявили обвинения по шестнадцати пунктам.

Экстрём даже рассекретил сведения, согласно которым душевное здоровье подсудимой оставляет желать лучшего. Он апеллировал, с одной стороны, к заключению судебно-медицинской экспертизы, написанному доктором Йеспером X. Лёдерманом, когда ей исполнилось восемнадцать лет, а с другой стороны – к экспертизе, проведенной по требованию суда доктором Петером Телеборьяном во время предварительного следствия.

Поскольку психически ущербная девушка с самого начала категорически отказывалась общаться с психиатрами, анализ проводился на основе «наблюдений», сделанных в период ее пребывания в следственном изоляторе «Крунуберг» в Стокгольме непосредственно перед судом. Доктор Телеборьян, который мог похвастаться многолетним опытом общения с пациенткой, утверждал, что Лисбет Саландер страдает серьезными психическими нарушениями, и употреблял такие термины, как психопатия, патологический нарциссизм и параноидальная шизофрения.

СМИ также сообщали, что обвиняемая вызывалась на семь полицейских допросов, и ни на одном из них она не удосужилась даже поздороваться со следователями. Первые допросы проводились полицией Гётеборга, а остальные имели место уже в Стокгольме. На магнитофонных записях протоколов допросов можно было лишь услышать, как Лисбет Саландер уговаривают хоть что-нибудь ответить, а также настойчиво задают самые разные вопросы. В ответ – глухая тишина. Обвиняемая ни разу даже не кашлянула.

В нескольких случаях на пленке записался голос Анники Джаннини. Она утверждала, что ее подзащитная явно не намерена отвечать на вопросы. Следовательно, обвинение против Лисбет Саландер строилось исключительно на технических доказательствах и на тех фактах, которые удалось раздобыть в итоге полицейского расследования.

Молчание Лисбет Саландер временами делало уязвимой позицию ее адвоката, поскольку той приходилось притворяться столь же немногословной, как и ее клиентка. Временами Анника Джаннини и Лисбет Саландер беседовали – с глазу на глаз в переговорной комнате, но их беседы относились к разряду строго конфиденциальных.

Экстрём фактически ни от кого и не скрывал, что намерен потребовать в первую очередь заключить Лисбет Саландер в психиатрическое заведение закрытого типа, а уж во вторую – адекватного тюремного наказания. При обычных обстоятельствах эти требования поменялись бы местами, но прокурор полагал, что в ее случае налицо столь очевидные психические отклонения – и о них же свидетельствуют результаты судебно-психиатрической экспертизы, – что он просто не видел альтернативы. Суд почти всегда признавал правомочность судебно-психиатрической экспертизы.

Экстрём полагал также, что по-прежнему не следует подвергать сомнению недееспособность Саландер. В одном из интервью он напустил на себя озабоченный вид и заявил, что в Швеции немало социопатических личностей с тяжелыми психическими нарушениями, представляющих опасность для самих себя и для окружающих. И что пока наука не придумала ничего нового, таких субъектов приходится содержать в закрытых условиях.

Он напомнил про случай со склонной к насилию девушкой Аннет, которая в 1970‑х годах стала популярной героиней массмедиа и которая уже тридцать лет находится в закрытом лечебном заведении. Любые попытки несколько ослабить режим ее содержания приводили к тому, что она, как бешеная, набрасывалась на родственников и больничный персонал, или пыталась нанести вред самой себе. Экстрём считал, что и Лисбет Саландер страдает аналогичными психопатическими нарушениями.

Интерес СМИ подогревался еще и потому, что адвокат Саландер Анника Джаннини воздерживалась от высказываний в прессе. Она последовательно отказывалась давать интервью и не излагала свою точку зрения. В результате СМИ пребывали в весьма щекотливой ситуации – со стороны обвинения обрушивался поток информации, а сторона защиты, в виде исключения, воздерживалась даже от намеков на то, как Саландер относится к обвинению и какую стратегию намерена применить защита.