Девушка, которая взрывала воздушные замки

Это обстоятельство прокомментировал юридический эксперт, нанятый для освещения дела Саландер на страницах одной из вечерних газет. Эксперт констатировал, что Анника Джаннини имеет очень высокий рейтинг как адвокат по правам женщин, но не имеет никакого опыта защиты за рамками данной области, и делал вывод, что она совершенно не подходит для защиты Лисбет Саландер. Микаэль Блумквист также знал от своей сестры, что с ней связывались многие известные адвокаты и предлагали свои услуги. Но, по поручению своей подзащитной, Анника Джаннини любезно отклоняла все подобные предложения.

В ожидании начала судебного процесса Микаэль изучал других зрителей и слушателей. На месте возле самого выхода он вдруг заметил Драгана Арманского. Их взгляды на краткий миг пересеклись.

У Экстрёма на столе лежала впечатляющая кипа бумаг. Он кивал некоторым журналистам.

Анника Джаннини сидела за своим столом напротив Экстрёма. Она разбирала бумаги, не глядя по сторонам. Микаэлю показалось, что сестра немного нервничает.

«Легкая лихорадка перед выходом на сцену», – подумал он.

Затем в зал вошли председатель суда, юридический советник и заседатели. Председателем был судья Йорген Иверсен – пятидесятисемилетний мужчина с белыми волосами, худощавым лицом и стремительной походкой. Микаэль изучал биографию Иверсена, из которой следовало, что тот известен как опытнейший и справедливый судья, который уже участвовал во многих резонансных процессах.

Под конец в зал суда ввели Лисбет Саландер.

Микаэль уже привык к манере Лисбет подбирать вызывающую одежду. Но даже он изумился тому, что Анника Джаннини позволила ей появиться в зале суда в короткой черной кожаной юбке с потертым подолом и черной майке с принтом «I am irritated»[82], которая даже не смогла скрыть большинство ее татуировок. А еще на ней были ботинки, ремень с заклепками и гольфы в черную и лиловую полоску. В каждом ухе сверкали с десяток колечек и еще по несколько – на губе и бровях. Короткие, отросшие за три месяца после черепной операции черные волосы торчали во все стороны. Кроме того, она сделала весьма шокирующий макияж – серая губная помада, подведенные брови и густо наложенная черная тушь. Такой Микаэль ее никогда не видел. В то время, когда они тесно общались, косметика ее не слишком-то интересовала.

Лисбет выглядела несколько вульгарно и напоминала готов или даже вампира из какого-нибудь арт-хаусного фильма 1960‑х годов. Это если выражаться дипломатическим языком.

Микаэль заметил, что при ее появлении некоторые репортеры от удивления чуть не потеряли дар речи, а затем радостно заулыбались. Наконец-то они воочию созерцали героиню скандалов, о которой столько всякого говорили и писали. И к тому же, она полностью оправдала их ожидания.

Потом Микаэль понял, что Лисбет Саландер специально так вырядилась. Обычно она одевалась небрежно и вроде бы безвкусно. Микаэль считал, что она не пытается угнаться за модой, а стремится скорее подчеркнуть свою индивидуальность. Лисбет обозначала свою идентичность, чтобы никто не посмел вторгнуться на ее личную территорию. Сам Микаэль всегда воспринимал заклепки на ее кожаной куртке как защитный механизм, подобный иголкам ежа. Она словно посылала окружению некий сигнал – не пытайтесь меня погладить, будет больно.

Перед появлением в зале суда Лисбет акцентировала этот стиль, так что получилась какая-то пародия.

И Микаэль вдруг понял, что это не случайность, а часть стратегии Анники.

Если бы Лисбет Саландер предстала перед судом с гладкой прической, в застегнутой под горло блузке и аккуратных мокасинах, она выглядела бы как аферистка, которая пытается втереться в доверие суда. Теперь же она предстала самой собой, а не кем-то другим. Правда, в несколько опереточной версии – но это было даже неплохо. Она не изображала ту, кем не являлась. Она демонстрировала суду, что у нее нет причин стыдиться или притворяться. Если суду ее вид неприятен, что ж, это не ее проблема.

Общество выдвинуло против нее ряд обвинений, а прокурор доставил в суд. Всем своим антигламурным видом Лисбет сразу подчеркнула, что намерена отклонить аргументы прокурора как абсолютно несостоятельные.

Она двигалась уверенно и села на указанное ей место, рядом со своим адвокатом. Потом обвела взглядом зал. В ее взгляде не чувствовалось никакого любопытства – казалось, она старается рассмотреть и запомнить людей, уже осудивших ее на страницах газет.

Микаэль впервые увидел ее с тех пор, как она, похожая на окровавленную тряпичную куклу, лежала на кухонном диване в Госсеберге, и больше чем через полтора года после того, как они в последний раз встречались в нормальных обстоятельствах – если, конечно, словосочетание «нормальные обстоятельства» вообще применимо к Лисбет Саландер.