Девушка, которая взрывала воздушные замки

Вся эта катавасия еще в самом разгаре. Заговор против Лисбет Саландер продолжается. Только так и можно объяснить цепочку последних событий – прослушивание телефонов, нападение на Аннику Джаннини и кражу отчета о Саландер от 1991 года. А возможно, и убийство Залаченко.

Но где раздобыть доказательства?

Микаэль вместе с Малин Эрикссон и Кристером Мальмом решил, что к судебному процессу издательство «Миллениума» выпустит книгу Дага Свенссона о траффикинге. Лучше уж представить весь пакет сразу, откладывать сроки издания нет никакого смысла. Напротив – как раз к этой дате книга вызовет самый горячий интерес. Малин назначили ответственным редактором книги Дага Свенссона, а Хенри Кортес помогал Микаэлю в написании книги о деле Саландер. И так получилось, что Лотта Карим и Кристер Мальм (вопреки своей воле) стали временными ответственными секретарями редакции «Миллениума», где оставался единственный репортер – Моника Нильссон. Испытывая такие непосильные перегрузки, вся редакция «Миллениума» смиренно взмолилась о пощаде, и Малин Эрикссон пришлось заключить контракты с несколькими независимыми журналистами. За внештатников, естественно, предстояло выложить немало денег, но выбора не оставалось.

Микаэль записал на желтом листочке для заметок, что ему нужно обратиться к семье Дага Свенссона в связи с авторскими правами. Он уже выяснил, что единственными наследниками Дага являются его родители, проживающие в Эребру. На практике ему не требовалось разрешения, чтобы издать книгу под именем Дага Свенссона, но он все равно собирался лично съездить к ним в Эребру, чтобы получить их одобрение. Он долго откладывал эту поездку, поскольку занимался слишком многими делами одновременно, но, похоже, теперь уже самое время расставить все точки.

Хотя оставалось выяснить еще сотню других деталей.

Например, как ему писать о Лисбет Саландер. Чтобы принять окончательное решение, Микаэлю обязательно требовалось лично встретиться с ней и получить ее согласие на то, чтобы раскрыть правду или хотя бы часть правды. А поговорить с Лисбет лично он не мог, поскольку она находилась под наблюдением полиции и посещать ее было запрещено.

Сестра помочь ему в этом тоже не могла. Она очень пунктуально соблюдала все правила и не собиралась примерять на себя роль девочки на побегушках, которая носит секретные записки от Микаэля Блумквиста. Анника также не делилась с ним содержанием своих бесед с клиенткой, кроме тех случаев, когда речь шла о заговоре и ей требовалась помощь. Микаэля это раздражало, но в то же время его радовала ее принципиальность. В результате он даже не знал, поделилась ли Лисбет с Анникой откровениями о том, что бывший опекун ее насиловал и что она отомстила ему, сделав у него на животе шокирующую татуировку. Пока Анника об этом ничего не говорила, Микаэль тоже молчал.

Но из-за изоляции Лисбет Саландер возникала еще одна глобальная проблема. Она являлась компьютерным экспертом и хакером, и Микаэль знал об этом, а Анника – нет. Микаэль поклялся Лисбет никогда не раскрывать ее тайну и слово свое сдержал, но сейчас ему очень не хватало этих ее навыков.

Значит, каким-то образом следует наладить контакты с Лисбет Саландер…

Он вздохнул, снова открыл папку Даниэля Улофссона и вынул из нее два листочка. Один из них представлял собой выписку из документов регистрационной службы: паспорт Идриса Хиди, 1950 года рождения, – мужчины с усами, желтоватой кожей и темными волосами, седеющими на висках.

На второй бумаге Даниэль подводил итоги своего изучения биографии Идриса Хиди.

Хиди был курдским беженцем из Ирака. Улофссон раскопал гораздо больше информации об Идрисе Хиди, чем о любом другом сотруднике больницы. Причина такого внимания заключалась в том, что Идрис Хиди одно время привлекал внимание прессы, и его имя упоминалось во многих текстах Медиаархива.

Идрис Хиди родился в 1950 году в городе Мосул, на севере Ирака, получил инженерное образование и в 1970‑е годы своим активным трудом способствовал экономическому расцвету страны. В 1984 году он начал преподавать в строительно-технической гимназии в Мосуле. Хиди не был политическим активистом, но, к сожалению, являлся курдом, а в Ираке Саддама Хусейна курдов считали «потенциальными преступниками». Первого октября 1987 года отца Идриса Хиди арестовали по подозрению в том, что он курдский политический активист. В чем именно заключалось его преступление, так никто и не уточнил, но его казнили как изменника родины, вероятно, в январе 1988 года. А через два месяца иракская тайная полиция арестовала и Идриса Хиди, как раз когда он только начинал урок по теории сопротивления материалов для мостовых конструкций. Его отвезли в тюрьму недалеко от Мосула, где в течение одиннадцати месяцев пытали и заставляли признаться. Но каких именно признаний от него ожидали, Идрис Хиди никак не мог понять, а значит, пытки не прекращались.