Девушка, которая взрывала воздушные замки

– Кстати, пока я не забыл… Возможно, как коллега коллеге, вы поможете мне разобраться в одном вопросе. Когда она поступила в Сальгренскую больницу, я решил полностью обследовать ее, чтобы составить исчерпывающую картину ее состояния здоровья. Один коллега запросил судебно-медицинское заключение по поводу Лисбет Саландер, написанное неким доктором Йеспером X. Лёдерманом.

– Совершенно верно. Йеспер писал докторскую диссертацию под моим научным руководством.

– Ясно. Но по-моему, судебно-медицинское заключение составлено очень расплывчато.

– Неужели?

– Оно не содержит никакого диагноза и производит впечатление академических выводов о состоянии пациента, который упорно молчит.

Петер Телеборьян засмеялся.

– Да, с нею нелегко. Как следует из заключения, она последовательно отказывалась разговаривать с Лёдерманом, в результате чему ему пришлось выражаться неопределенно. И это вполне оправданно.

– Согласен. Но, тем не менее, в заключении рекомендовалось поместить ее в интернат.

– Эта рекомендация опиралась на предшествующую историю Лисбет Саландер. Ведь за многие годы у нас накопился опыт наблюдений за ее болезненным состоянием.

– Вот этого-то я никак и не могу понять. Когда она к нам поступила, мы пытались получить из клиники Святого Стефана копию ее журнала, но до сих пор не получили.

– Сожалею, но по решению суда на документ наложен гриф секретности.

– Понимаю. Однако как же мы здесь можем обеспечить ей надлежащий уход, если нам не дают доступа к ее журналу? Ведь сейчас медицинскую ответственность за нее несем мы.

– Я занимался ею с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет, и думаю, во всей Швеции нет врача, который так исчерпывающе представляет себе картину ее болезни.

– И что же это за картина?

– Лисбет Саландер страдает серьезными психическими нарушениями. Как вам известно, психиатрия не является точной наукой. Я бы воздержался от окончательного диагноза, но у нее наблюдаются откровенно навязчивые идеи с явными чертами параноидальной шизофрении. Плюс на определенных этапах обостряются маниакально-депрессивные черты и отсутствие эмпатии.

Андерс Юнассон секунд десять смотрел на Телеборьяна, а потом развел руками.

– Никогда не рискнул бы спорить по поводу диагноза с доктором Телеборьяном… Но вам никогда не приходила в голову более примитивная причина ее проблем?

– То есть?

– Например, синдром Аспергера[36]. Я, конечно, не проводил никакого психиатрического обследования Лисбет Саландер, но, на уровне предположения, остановился бы на какой-то форме аутизма. Во всяком случае, ее неприятие общих норм поведения можно объяснить аутизмом.

– Мне очень жаль, но пациенты с синдромом Аспергера обычно не поджигают своих родителей. У Лисбет Саландер ярко выраженная форма социопатии, поверьте мне.

– Я согласен, что она чересчур замкнута, но не рискнул бы причислить ее к параноидальным социопатам.

– Она исключительно манипулятивна, – сказал Петер Телеборьян. – Она демонстрирует то, что, на ее взгляд, вам хочется увидеть.

Юнассон нахмурился. Высказывания Петера Телеборьяна противоречили его собственной комплексной оценке Лисбет Саландер. Вот уж он ни за что не посчитал бы ее манипулятивной. Напротив, она твердо соблюдала дистанцию с окружающими и не демонстрировала абсолютно никаких эмоций. Андерс попытался совместить нарисованную Телеборьяном картину с собственным представлением о Лисбет Саландер.

– Вы ведь наблюдали ее в течение короткого периода, когда травмы и ранения вынудили ее вести пассивный образ жизни. А я видел дикие вспышки ярости и необъяснимой ненависти с ее стороны. Я много лет пытался помочь Лисбет Саландер. И поэтому я здесь. Я предлагаю сотрудничество между Сальгренской больницей и клиникой Святого Стефана.

– И в чем же, по-вашему, будет заключаться наше с вами сотрудничество?

– Вы будете решать ее физические проблемы, и я уверен, что никто лучше вас с этим не справится. Но меня очень тревожит ее психическое состояние, и я хотел бы подключиться к процессу исцеления на ранней стадии. Я готов предложить любую посильную помощь.

– Понимаю.

– Мне нужно навестить ее, чтобы для начала оценить ее состояние.

– Я понимаю. Но, к сожалению, ничем не могу вам помочь.

– Простите?..

– Как я уже сказал, она ограничена в правах. Если вы хотите назначить ей психиатрическое лечение, вам придется просить разрешения у прокурора Йервас, которая принимает решения по таким вопросам, и только при участии адвоката Анники Джаннини. Если речь идет о судебно-психиатрической экспертизе, то вы можете ее проводить только по поручению суда.

– Именно всех этих бюрократических препятствий я и хотел бы избежать.

– Да, но на данный момент я несу ответственность за Лисбет Саландер. И если ей вскоре придется предстать перед судом, то нам необходимо получить документальные обоснования всех принятых нами мер. Значит, мы вынуждены следовать всем бюрократическим процедурам.

– Я понимаю. Могу даже признаться, что я уже получил запрос от стокгольмского прокурора Рикарда Экстрёма по поводу судебно-психиатрической экспертизы. Она понадобится в связи с судебным процессом.