Девушка с татуировкой дракона

В шестом классе Лисбет Саландер подралась с парнем, который значительно превосходил ее – и по габаритам, и по силе. Она не была ему ровней чисто физически. Сперва он несколько раз словно шутя сбил ее с ног. А потом, когда она попыталась перейти в наступление, отвесил оплеуху. Однако ничего не помогало: несмотря на превосходящие силы противника, эта дурочка все продолжала нападать, и через некоторое время даже одноклассникам стало казаться, что это уже слишком. Она выглядела столь беззащитной, что эта сцена уже никого не развлекала. Под конец парень так врезал ей кулаком, что у нее треснула губа и из глаз посыпались искры. Ее оставили лежать на земле за гимнастическим залом. Два дня Лисбет просидела дома, а на третье утро подстерегла своего обидчика и битой для игры в лапту съездила ему по уху. За эту выходку ее вызвали к директору, который решил заявить на нее в полицию, обвинив в причинении физического вреда. В конце концов по этому инциденту пришлось созвать особую социальную комиссию.

Одноклассники обращались с ней как с неполноценной. Никакой симпатии к ней не питали и учителя; временами они даже воспринимали ее как наказание. Саландер не отличалась словоохотливостью, никогда не тянула руку и часто попросту не отвечала на вопросы учителей. Конечно, все это сказывалось на ее оценках, хотя вряд ли кто-нибудь мог сказать, почему она молчит: то ли не выучила уроки, то ли по другой причине. Ее поведение учителя неоднократно обсуждали на своих коллегиальных советах. Все признавали, что у нее есть проблемы, но никто не хотел взять на себя ответственность за эту девочку с трудным характером. Поэтому она очутилась в ситуации, когда даже преподаватели делали вид, что ее не существует. Так что ей оставалось просто сидеть и мрачно молчать.

Однажды новый учитель, не знавший особенностей ее поведения, вынудил ее ответить на вопрос по математике. У Лисбет начался приступ истерики, и она набросилась на учителя. Закончив средние классы, Саландер перешла в другую школу. На старом месте у нее не осталось ни одного товарища, с кем ей захотелось бы попрощаться. Так что эту юродивую никто не любил.

Затем приключилась «Вся Та Жуть», о которой ей и думать не хотелось; она как раз вступила в подростковый возраст. Последняя вспышка ее гнева довершила картину, так что пришлось извлечь на свет записи из журналов начальной школы. После этого с юридической точки зрения ее причислили к… шизикам. Фрикам. Правда, Лисбет Саландер и без всяких справок знала, что она не такая, как все остальные. С другой стороны, это ее ничуть не волновало, пока ее опекуном считался Хольгер Пальмгрен, которого она в случае чего могла обвести вокруг пальца.

С появлением Бьюрмана статус недееспособной начал чрезвычайно мешать ей. К кому бы и куда бы ни обратилась Лисбет, она могла бы попасть в западню… А вдруг она проиграет? Что тогда? Ее запрут в интернате? Или отправят в психушку? Ну уж нет, рисковать нельзя.

Поздно ночью, когда они уже умиротворенно лежали, с переплетенными ногами, и грудь Сесилии уютно покоилась под боком у Микаэля, она взглянула на него.

– Спасибо. Давно я не испытывала таких эмоций. А ты в постели просто гигант.

Микаэль улыбнулся. Он всегда радовался, как дитя, когда женщины восторгались его сексуальными способностями.

– И мне стало хорошо, – сказал он. – Неожиданно, но приятно.

– Я не прочь повторить, – отозвалась Сесилия Вангер. – Если у тебя появится желание.

Микаэль посмотрел на нее:

– Ты имеешь в виду, что тебе нужен любовник?

– Occasional lover, – уточнила Сесилия Вангер. – Но я хочу, чтобы сейчас ты отправился домой. Тебе незачем видеть меня рано утром, пока я не привела себя в порядок. И потом, не следует посвящать всю округу в наши отношения.

– Вообще-то я и не собирался, – ответил Микаэль.

– И уж тем более я не хочу, чтобы об этом узнала Изабелла. Она такая стерва.

– И твоя ближайшая соседка… Я с ней уже познакомился.

– Да, но, к счастью, из ее дома моя входная дверь не видна. Микаэль, пожалуйста, будь осмотрителен.

– Я буду осмотрителен.

– Спасибо. Ты пьешь?

– Иногда.

– Мне хочется чего-нибудь фруктового с джином. Присоединишься?

– Еще бы!

Сесилия завернулась в простыню и спустилась на первый этаж. Микаэль воспользовался случаем, отправился в туалет, в душ и ополоснулся. Он стоял голый и разглядывал книжную полку, когда она вернулась с графином ледяной воды и двумя порциями джина с лаймом. Они выпили.

– Для чего ты вообще пришел ко мне? – спросила Сесилия.

– Без особой причины. Просто я…

– Ты сидишь дома и читаешь все эти бумаги Хенрика. А потом вдруг заявляешься ко мне. Легко догадаться, о чем ты размышлял.

– А ты сама читала эти бумаги?

– Не то чтобы очень. Но я слышу об этом почти всю свою сознательную жизнь. Невозможно общаться с Хенриком и не быть посвященным в загадку Харриет.

– Но эта история действительно захватывает. Я хочу сказать, что это как тайна запертой комнаты в масштабе целого острова. Все в этом деле перечит законам логики. Любой вопрос остается без ответа, любая нить заводит в тупик.

– Да уж, все это просто бесит.