Девушка с татуировкой дракона

– Ты ведь была на острове в тот день?

– Да. Я была здесь, и вся эта катавасия мне весьма памятна. Вообще-то я тогда жила в Стокгольме и училась в университете. Очень жаль, что в те выходные я не осталась дома.

– Какой она на самом деле была? Похоже, что все воспринимали ее совершенно по-разному.

– То, что я скажу, не предназначено для печати или для записи…

– Конечно. Говори…

– Не имею понятия, что тогда творилось у Харриет в голове. Тебя, конечно, интересует последний год… Так вот. Один день она могла быть фанатичной богомолкой. А на следующий день красилась, как шлюха, и отправлялась в школу в обтягивающем свитере. Чтобы понять, что она чувствовала себя глубоко несчастной, не обязательно быть психологом. Но я, повторяю, здесь не жила и слышала только сплетни.

– Но в чем все же заключались ее проблемы?

– В Готфриде и Изабелле, разумеется. Их брак был союзом двух психопатов. Они или пьянствовали, или воевали друг с другом. Не физически – Готфрид был не из задир-рукоприкладчиков, он сам побаивался Изабеллу. Она просто кошмарная особа. Где-то в начале шестидесятых он поселился в домике на краю острова, а Изабелла никогда там не появлялась. Порой он бродил по округе как настоящий голодранец. А потом трезвел, аккуратно одевался и даже искал себе работу.

– Неужели никто не хотел помочь Харриет?

– Хенрик, конечно, хотел. Ведь в конце концов она переехала к нему. Но не забывай, что тогда он играл роль великого промышленника. Он много ездил и не мог уделять Харриет и Мартину много внимания и времени. Я многое пропустила из этого периода, поскольку жила сначала в Уппсале, а потом – в Стокгольме. Но, честно говоря, имея такого отца, как Харальд, я тоже не могу похвастаться счастливым детством. Но потом спустя годы поняла: Харриет никогда никому не открывала душу. И в этом заключалась ее главная проблема. Она, напротив, притворялась, что у них счастливая семья.

– Наверняка из чувства противоречия.

– Безусловно. Но после того, как утонул ее отец, она изменилась. Делать вид, что все хорошо, стало невозможно. До этого Харриет была… я даже не знаю, как объяснить… вполне обычной девочкой подросткового возраста, хотя и очень одаренной и не по годам развитой. В последний же год она по-прежнему выделялась интеллектуальными способностями – пятерки по всем тестам и тому подобное, – но словно лишилась души.

– А как утонул ее отец?

– Готфрид? Очень прозаично. Он выпал из лодки прямо под домом. У него была расстегнута ширинка, а содержание алкоголя в крови было выше всяких норм, так что сам можешь догадаться, как все случилось. А обнаружил его Мартин.

– Я этого не знал…

– Как ни странно, Мартин стал очень приличным человеком. А ведь если бы ты спросил меня тридцать пять лет назад, я бы сказала, что если кому-то из этой семьи и нужен психиатр, то это именно ему.

– Что ты имеешь в виду?

– От семейных коллизий страдала не только Харриет, но и Мартин. Он много лет был настолько молчаливым и замкнутым, что его даже можно было назвать дикарем. Им обоим приходилось нелегко. Да и, в общем-то, нам всем. Я тоже не слишком-то ладила со своим отцом. Мне кажется, ты уже и сам понял, что он абсолютно чокнутый. И моя сестра Анита, и кузен Александр тоже страдали от тех же проблем. Словом, счастливого детства в семействе Вангеров не было ни у кого.

– А что случилось с твоей сестрой?

– Анита живет в Лондоне. Она поехала туда в семидесятые годы поработать в шведской турфирме – и осталась насовсем. Вышла замуж, но скоро они разъехались, и Анита так и не успела представить его своей семье. Сейчас она – топ-менеджер на одной из авиалиний «Бритиш эруэйз». Мы с нею прекрасно ладим, но общаемся не слишком часто, встречаемся примерно раз в два года. Она никогда не приезжает домой в Хедестад.

– Почему?

– Наш отец – психопат. По-твоему, этого мало?

– Но ведь ты же осталась.

– Я и Биргер, мой брат.

– Биргер – политик?

– Не смеши меня. Биргер старше нас с Анитой. Мы никогда не были особенно близки. Ему кажется, что он очень значительный политик, что его выберут в риксдаг или он получит пост министра, если правые придут к власти. На самом же деле он – весьма посредственный муниципальный чиновник, к тому же в захолустье, и похоже, что его карьера на этом закончится.

– Больше всего меня восхищает в семействе Вангеров то, что все друг друга терпеть не могут.

– Я бы так не сказала. Я очень хорошо отношусь к Мартину и Хенрику. И всегда с удовольствием общаюсь с сестрой, хоть мы и не слишком часто встречаемся. Я не переношу Изабеллу и не слишком люблю Александра. С отцом же и вовсе не разговариваю. Получается примерно пятьдесят на пятьдесят. Биргер… он скорее пафосный дурак, чем плохой человек. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Скорее всего, дело в том, что представители клана Вангеров с детства начисто лишены дипломатических навыков. Мы говорим то, что думаем.

– Да, я заметил, что вы слишком прямолинейны. – Микаэль протянул руку и коснулся ее груди. – Не успел я пробыть здесь и пятнадцати минут, как ты меня атаковала.