Девушка в зеркале

Открываю дверь, и Вирджиния врывается внутрь, спихнув меня с дороги, прежде чем захлопнуть за собой дверь и запереть ее на засов. Это просто случайное столкновение, но в голове у меня мелькает картина, как она толкает меня на пол. Она здесь, чтобы как-то навредить моему ребенку?

И только тут я сознаю, что она беременна. Беременна на большом сроке.

– Моя мать здесь? – спрашивает она. Голос ее дрожит. – Дядя Колтон или еще кто-нибудь здесь?

Не хочу признаваться, что я дома одна.

– Только служанка. И садовник, – вру я.

– Ты общаешься с кем-нибудь из моих? – спрашивает Вирджиния. – Общаешься с моим дядей Эдгаром?

– Никогда про такого не слышала. – По крайней мере, это правда.

Моя единокровная сестра падает на колени, всхлипывая и трясясь всем телом, обхватывает меня за ноги.

– Саммер, несмотря ни на что, мы же сестры! – завывает она. – Одна плоть и кровь! Ты должна мне помочь. Только ты можешь помочь! Не дай им этого сделать!

* * *

Через десять минут мы сидим рядышком на кушетке, и Вирджиния набивает рот конфетками-змейками, которые таскает из своего розового рюкзачка. Она все еще плачет, но понемногу начинает хоть немного соображать.

Выясняется, что она и впрямь первого мая выскочила замуж.

– Я думала, что влюбилась, – всхлипывает она. – У нас так много общего! Мы оба любим манга[30], а Ричи рисует даже получше меня, но после первой брачной ночи, после того… ну, ты понимаешь… как мы сделали это, все изменилось. Я поняла, почему у нас так много общего, – это потому, что мы родственники! У нас, может, и нет кровного родства, но я все больше видела в нем кузена. Он кажется мне почти братом! У тебя ведь есть брат, Саммер, так что ты наверняка поймешь! Как бы ты его ни любила, тебе ведь не хочется с ним трахаться?

Из ее детского ротика это слово звучит совершеннейшей непристойностью. Вряд ли стоит поминать моего брата, чтобы донести до меня свою мысль. Я как-нибудь и так просеку.

– С какой все это было целью? – спрашиваю я. – Ты же знала, что я беременна.

– Мама сказала мне, что у тебя был выкидыш, – отвечает Вирджиния. – Она даже заставила меня написать тебе открытку с соболезнованиями!

Так что брак заключили на упреждение – в надежде, что я выкину, или, может, в расчете на то, что я просто соврала насчет своей беременности. Франсина никогда не сдается без боя. Что ж, она была куда ближе к правде, чем думала…

– Ну а как же все эти фотки у тебя в «Фейсбуке»? – интересуюсь я. – Две недели назад ты была вся такая загорелая и стройненькая, делала селфи в спортзале!

– Мама знала, что ты найдешь эти фотки, – бубнит Вирджиния. – Им уже несколько месяцев. Мама сделала их все в один день с толпой мужиков-фотомоделей. Сказала им, что это для модного журнала.

– Почему ты во все это вписалась? – спрашиваю я.

– Постараюсь быть честной. Они меня не заставляли, – говорит Вирджиния. Заталкивает под себя ноги – девчоночий жест, совершенно противоречащий ее объемам матроны. – Я стояла там в отделе регистраций в Окленде и клялась быть с ним вместе до гроба. Это был мой шестнадцатый день рождения, жутко лил дождь, я даже ноги промочила. Пока выходила замуж, обмочилась от страху в буквальном смысле слова.

Она презрительно фыркает, но это больше похоже на всхлип.

– Мать отвела нас в гостиничный номер, а потом она и мои старпёры-дядья пировали в ресторане внизу, пока мы с Ричи… ну, ты понимаешь.

– Господи, могу только посочувствовать, – отзываюсь я. «Дядья-старпёры» – это, должно быть, Колтон и брат Франсины – тот самый Эдгар, которого с какой-то стати так боится Вирджиния. Я не помню его, но почему-то представляю себе краснорожего гоблина с носом-картофелиной, обнимающегося с Франсиной над банкетным столом с сальным жареным поросенком и несколькими бутылками дорогого портвейна, пока Вирджиния с Ричи кувыркаются наверху. При мысли, что и Колтон был там, чувствую острую боль за свою мать. Она и вправду любит Колтона? Одной только мысли об этих подростках, неловко возящихся в постели, словно в каком-то детском порно, вполне хватает, чтобы вызвать у меня рвотный позыв.

– На следующий день все было гораздо хуже. – Вирджиния открывает пакетик «Скорлупок»[31] и чуть ли не целиком запихивает его содержимое себе за щеки. Говорит и при этом жует. – У мамы есть один из этих наборов по определению овуляции, и она каждый день заставляла меня пи́сать на полоску. А тут сказала, что у меня прилив ЛГ[32], так что вынудила нас заниматься сексом аж три раза. В завтрак, в обед и в ужин. И каждый раз после этого заставляла меня стоять на голове!

– Что-то не врублюсь, – говорю я. – Так он тебя практически насиловал?

– Нет, – тихо произносит она. – В том-то все и дело. Я люблю Ричарда. А он любит меня. И этот секс был ничем не похож на то, чего я ожидала. Я осознала кое-что – то, что люди говорили мне всю мою жизнь, но я никогда не понимала. Наверняка уж тебе-то я не должна ничего объяснять. Вы с Адамом… теперь я понимаю, почему вы не хотели зачать ребенка, просто чтобы получить деньги.