Девушка за красной дверью (ЛП)

Он был похож на шотландского Бога, готового к битве. Волосы сзади отросли еще больше, но они казались достаточно длинными, чтобы не казаться неряшливыми. За них можно было бы потянуть. Я могла представить, как оттягиваю их, заставляя его стонать, его рот открылся бы в экстазе.

Черт, она что, задала мне вопрос?

Официантка переступила с ноги на ногу, полностью сосредоточившись на своем блокноте.

— Я возьму омлет со шпинатом, пожалуйста, — заказал Рид, а затем посмотрел на меня. — Любовь?

Его тон не ускользнул от меня, и у меня защекотало в животе.

— О, эм, — я нервно просмотрела меню, чувствуя на себе пристальный взгляд Рида. — Бельгийские вафли с огромной порцией взбитых сливок и ломтиком бекона, пожалуйста.

Официантка бросила еще один взгляд на Рида и поспешила прочь, прежде чем он успел ее остановить.

В ресторане было всего несколько человек, их тихое бормотание едва доносилось до моих ушей.

— Думаю, мы, возможно, единственные два человека в истории, которые пришли в «Блинный мир» и не заказали блинчики.

— Должна кое в чем признаться.

Рид снял пиджак и повесил его на спинку стула:

— Тогда давай, сделай это.

— Я не люблю блинчики.

Глаза Рида расширились, и он закрыл мне рот рукой:

— Тсс, ты не можешь говорить таких богохульных вещей в священном «Блинном мире».

Я схватила его за запястье, и он положил руку мне на колено. Боже милостивый, если бы мне было плевать на правила, смогла бы я жить так вечно?

— Что, это все равно, что сказать «Волан-де-Морт» (прим. персонаж вселенной о Гарри Поттере, тот чье имя нельзя называть)?

Его плечи дернулись:

— Вот именно. Не произноси этого вслух. Любители блинов найдут нас. Нас никогда не пустят сюда снова.

Я покачала головой.

— У меня тоже есть своего рода признание.

— О? — сказала я.

— Я тоже не люблю блинчики. Мы даже не подаем их в В&В (прим. «Bed&Breakfast» вид отеля, где предлагают ночлег и завтрак).

Я нахмурилась:

— B&B?

Рид откинул волосы со своего лица:

— О, э-э, да. Моей семьи. У них небольшой отель типа «постель и завтрак» недалеко от Уизли.

Мое сердце бешено заколотилось в груди. Поблизости от Уизли был только один отель такого типа, о котором я знала. Именно там мы с Брэндоном планировали провести нашу первую брачную ночь. Это было место, где мы проводили случайные выходные вместе и создавали свои воспоминания. Это было наше особое место.

— «Родной милый Виндзор», — сказал Рид, и мое сердце упало, потому что еще до того, как он это сказал, я поняла, что это то же самое прекрасное место, которое я полюбила с мужчиной, который меня не любил.

— Я, э-э, я знаю о нем.

Рид оживился:

— Да? — затем он увидел выражение моего лица, и его брови нахмурились.

Я посмотрела вниз на руку Рида на своей ноге и ухватилась за нее, нуждаясь в его силе.

— Почему мне кажется, что это нечто плохое?

Я глубоко вздохнула, не совсем готовая рассказывать ему свою запутанную историю. Может быть, я не хотела говорить ему, потому что боялась, что мое прошлое разрушит мое будущее. Или, может быть, он увидел бы, что во мне нет ничего особенного, потому что Брэндон ничего во мне не увидел. Или, может быть, он был бы тем, кто заставил бы меня забыть.

В любом случае, если мы нарушали все правила, пришло время рассказать ему о том, через что заставил меня пройти Брэндон.

ОДИНАДЦАТЬ

СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОЕ — ЭТО РАБОТА ДЛЯ ДВОИХ

РИД

Я ненавидел Брэндона всеми фибрами души, и я никогда никого не ненавидел. Никогда.

Но Брэндона? Жестокие мысли, промелькнувшие у меня в голове, когда Чарли рассказывала мне о нем, заставили меня задрожать от ярости.

Я хотел прогнать эти ужасные чувства прочь. Я хотел стереть его из ее памяти. Я хотел стереть каждую частичку его памяти, пока от него ничего не останется.

Нижняя губа Чарли задрожала к концу ее признания, и я отпустил ее руку, обнимая за плечи. Она не плакала, и по какой-то странной причине я гордился ею за то, что она больше не позволила ему получить ее слез, но все равно, она прижималась ко мне, как будто нуждалась в моей близости.

Ее правда сближала нас.

Она подняла на меня глаза, перед нами стояла несъеденная еда, а она пристально смотрела, ища что-то. Я хотел спросить ее, но не хотел портить момент.

Вместо этого я придвинулся ближе и слегка коснулся губами ее лба. Ее рука на моей рубашке крепко сжалась, и я сжал ее плечо.

Мой рот задержался на ее коже на долгое мгновение, пока я отчаянно пытался насладиться каждой секундой.

Моя душа наконец-то ожила.

Дерьмо, что? Моя душа ожила? Я официально сошел с ума.

Я отстранился и увидел, как из глаза Чарли скатилась маленькая слезинка. Улыбаясь, я поймал маленькую капельку влаги большим пальцем:

— Почему ты плачешь, любимая?

Она шмыгнула носом и покачала головой:

— Я… Я, честно говоря, не знаю.

Я рассмеялся и еще раз быстро поцеловал ее в лоб, прежде чем убрать руку с ее тела, чтобы взять вилку:

— До тех пор, пока это не слезы печали, я приму такой ответ.

Она опустила взгляд в свою тарелку, и легкая улыбка тронула уголки ее губ:

— Это не так.

— Хорошо, — сказал я. — Я этого не допущу.

— Никогда?