Диадема Марии Тарновской

Участковый поманил пальцем молодого сержанта, и тот, подойдя ко мне, достал наручники. Я попятился:

– Ты сошла с ума! Я не убивал свою жену!

– Убивал, убивал, я видела! – Она билась в истерике. – Арестуйте его, посадите в тюрьму, или он убьет и меня.

Сержант подтолкнул меня к машине:

– Велено везти вас в город.

– Поверьте, это какая-то ошибка. – Я еще надеялся оправдаться. – Наверное, у нее легкое помешательство. Я никого не убивал.

– Если вам нужен свидетель, можете рассчитывать на меня, – раздался знакомый голос, и, обернувшись, я увидел красавчика, с которым разговаривал утром. Он подошел к участковому: – Видите ли, я гулял неподалеку, меня привлекли крики. Я вышел из леса и увидел мужчину и женщину, стоявших на краю обрыва. Они ссорились. А потом вот этот, – парень указал на меня, – толкнул ее. Он думал, что никто этого не заметил, но рядом со мной оказалась вот эта девушка. – Красавчик кивнул на Лену. – Мы оба все прекрасно видели.

– Ты врешь, негодяй. – Я рванулся к нему, но дюжий сержант удержал меня.

– Давай в машину. Следователь во всем разберется.

Мне ничего не оставалось делать, как залезть в салон желтого полицейского автомобиля, который повез меня в мой город, уже вдовца.

Глава 52

Ялта, 1903 г.

Ровно в десять часов Прилуков встретил Марию и Владимира на набережной и повел к дому Боржевского.

Они медленно поднялись на второй этаж и вошли в квартиру. В большой комнате было темно: плотные шторы на окнах не пропускали свет. Пламя свечей, стоявших в изголовье гроба, отбрасывали пламя на бледное лицо, на влажные волосы покойного.

Тарновская подумала, что болезнь измотала ее бывшего любовника, выжала из него все соки и превратила в скелет, обтянутый кожей.

В комнате, лишенной доступа воздуха, распространялся сладковатый запах тления.

Мария инстинктивно схватила Шталя за руку, прижалась к нему и прошептала:

– Зачем устроили это дурацкое прощание? Он же воняет… Боже, как он воняет.

Владимир содрогнулся. Откровенные слова его подруги будто пробили сердце.

«Она будет точно так же говорить и обо мне, если переживет меня, – подумал он. – И никакой жалости, никакой благодарности за любовь».

Тарновская отпустила руку любовника и наклонилась к гробу, будто хотела поцеловать влажный белый лоб, но внезапно содрогнулась и выпрямилась.

– Пойдемте отсюда, – властно сказала она Шталю. – Иначе я упаду в обморок. Я не в силах выносить этот запах.

Он поспешил выйти из комнаты, увлекая женщину за собой, и на улице она облегченно вздохнула:

– Господи, зачем я только пришла! Ну зачем?

Ревность к этому человеку, который когда-то владел его женщиной, вмиг улетучилась, на смену пришла мужская солидарность, и Владимир буркнул:

– Он был вашим другом. Мне кажется, в таких обстоятельствах прощаться – долг каждого.

– Только не мой, – отрывисто ответила она и вдруг расхохоталась: – Интересно, что же станет с моим бедным Васюком? До сих пор он сидел под домашним арестом. Но теперь Боржевский мертв – и кто докажет, что он заболел не от раны?

Эти слова покоробили Владимира не меньше, чем замечание о Боржевском.

«И все-таки она страшная женщина, – мелькнуло в голове. – Она доведет меня до могилы, как несчастного брата своего супруга. Но как приятно умереть ради нее!»

Она поглядела на любовника, и его жалкий вид в который раз вызвал у нее тошноту.

– Вольдемар, будьте другом, принесите мне сладкой воды. А я подожду вас вот на этой скамейке. Здесь так хорошо видно море. Вы никогда не замечали, что оно пахнет арбузом? Или вы не едите арбузы, мой бедный друг?

Владимир ничего не ответил. Как солдат, боявшийся ослушаться приказа командира, он направился к лавкам, где продавали воду и мороженое.

Тарновская села на скамейку и, выбросив из памяти дурно пахнувшего покойника, принялась любоваться морем, думая, что оно меняется не только каждый день, но и каждую минуту. Утром его испещрили барашки, поднялось легкое волнение – и вот пожалуйста… Через каких-то полтора часа все успокоилось, и наступила тишина.

Ровную синюю поверхность прорезали гладкие дорожки, по которым безмятежно скользили лодки. Марии давно хотелось взять лодку, чтобы прокатиться по зеркальной глади, но Шталь боялся, что лодка перевернется и они утонут.

Какой же все-таки он жалкий и никчемный! Она обязательно бросит его, нужно только подождать. Надо было так и сказать вчера этому ненормальному студенту, его родственнику. Но ничего, она обязательно скажет ему обо всем в следующую встречу, если она состоится.

Впрочем, черт с ним. Нужно подумать о чем-нибудь приятном.

Женщина вспомнила слова Прилукова о водопаде и решила, что обязательно поедет, только в одиночестве. В одиночестве лучше любоваться и наслаждаться природой. Может быть, когда-нибудь ей встретится мужчина, который изменит ее привычки, но пока она таких не видела. Во всяком случае, Васюк, Стефан и Владимир были точно не из их числа.

– А вот и я! – Шталь протянул ей сладкую воду с огромным количеством пены. – Держите. Скажите, что вы скучали без меня.

Тарновская улыбнулась: