Дьявол во мне

– Меня охватил ужас. Такой неведомый мне раньше страх, что я готов был выброситься в окно с пятого этажа, свернуть шею, поломать ноги. Лишь бы он не прикоснулся ко мне. Я ринулся к входной двери, хотел босым выскочить на лестничную клетку и закричать изо всех сил, чтобы меня услышали соседи, но он даже и не думал бежать за мной, потому что входная дверь была закрыта, а ключ находился при нем. От отчаяния я свалился на пол, я слышал приближающиеся ко мне шаги. Он сказал, чтобы я не плакал, что мне не будет больно. И если я пройду через это мужественно и буду хранить в секрете нашу с ним тайну, то он не расскажет моим родителям, насколько я бездарен, и что они зря выбрасывают деньги на мою учебу. Тогда они не разочаруются во мне полностью. Он снял с меня штаны, в тот момент я уже находился где посредине между жизнью и смертью, как вы говорите «в аду». Мое детское сознание уже не хотело быть в теле, а уходило прочь – я отчетливо помню этот момент, – куда-то, где не было этих страшных черных глаз, где не было той улыбки на уродливом щетинистом лице. И там, в том состоянии, я мысленно сказал: «Умри. Умри!» А мой преподаватель в это время расстегивал свой ремень. И мне не осталось ничего, кроме того, чтобы смириться со своей участью и мысленно умереть… Я представил, как беру нож и изо всех сил бью своего учителя в грудь, в левую сторону, туда, где сердце, – я очень ярко тогда все вообразил, – и в этот самый момент насильник упал спиной на пол, с расстегнутыми штанами. И остался неподвижно лежать на полу. Я не понял, что произошло. Я не мог ни кричать, ни плакать, ни пошевелиться от шока, меня охватил такой ужас, что я даже не сумел подняться с пола. Лишь спустя несколько минут я встал и посмотрел на тело. Он лежал с открытыми глазами, не дышал. Я не сразу заставил себя залезть к нему в карман, чтобы найти ключ. Но в конце концов я это сделал.

Старик, казалось, в первые минуты заинтересовавшийся моей историей, сейчас чуть ли не откровенно зевал.

– По-твоему, я должен в это поверить?

Ничего не ответив, я просто начал рассказывать дальше:

– Я оделся, забрал свою нотную тетрадь, открыл входную дверь и оставил ключ в замке изнутри. Я не стал кричать, потому что не мог кричать, я выбежал из подъезда и помчался в парк. Там я просидел несколько часов, пытаясь заставить себя не плакать и успокоиться, чтобы прийти домой обычным, каким всегда приходил. Я не стал говорить родителям о том, что со мной произошло, из-за стыда и еще из-за того, что им постоянно было не до меня. Работа, ругань, секс. И так по кругу, а я только путался под ногами и мешал им жить. Я закрылся. И потом, когда меня отправляли на занятия к учителю, я просто брал деньги за урок и шел в кинотеатр. Там одно время крутили детективы Агаты Кристи. С тех пор я полюбил детективы, особенно тот момент, когда убийца получает по заслугам.

Я закашлялся. От пола веяло холодом, и еще мне очень хотелось пить. Ничего, потерплю.

– В тот день мой учитель музыки умер, хотите верьте, хотите нет. Про него написали в местной газете, которую читал по утрам мой отец. Там было сказано, что он скончался от сердечного приступа и его ученики и родные скорбят о нем. Родителям я сказал, что ходил к нему лишь те несколько раз, когда они меня отвозили, а все остальное время, без присмотра, я гулял и спускал деньги на кино. Они, конечно же, поверили, хотя влетело мне тогда за прогулы по первое число. Из соседей моего преподавателя меня тоже по счастливой случайности никто не видел. Иначе, полагаю, полиция пришла бы к нам в дом, расспросить меня. Да и кто бы подумал, что стокилограммового амбала мог убить двенадцатилетний пацан, и не просто убить, а убить мыслью.

Отец Гренуй устало вздохнул.

– Нет, малыш, эти сказки рассказывай кому угодно и где угодно, но мне не надо, не сработает.

– Спустя некоторое время я проверил свой «дар». Мне казалось, что сам Бог наделил меня им, я считал себя особенным. Сначала я мысленно убил соседского пса, он упал мертвым спустя мгновение. Потом еще какую-то дворнягу, голубя. Даже родного любимого кота, когда он сильно меня исцарапал когтями – но именно тогда я понял, что мне нужно научиться управлять своим гневом, чтобы не наделать непоправимого. Люди встречаются разные, а мои негативные эмоции могли запустить маятник. С пятнадцати лет я начал подавлять в себе гнев на родного отца, это помогло мне научиться подавлять гнев в принципе. Были моменты, когда кое-кто находился буквально на волоске, но обошлось…

– Знаешь, можно было выдумать что-то более реальное. – Священник начал подниматься с места.