Дидро и цивилизация России

Таким образом, еще до приезда в Россию Дидро располагал достоверной и обширной информацией о положении страны, о ее социально-политическом развитии в XVIII веке. В. А. Бильбасов, конечно, ошибался, когда писал о полном незнании им России[292]. Как свидетельствуют «Политические фрагменты» 1772 года, философ уже выработал в общем виде план цивилизации России, который он готов был представить Екатерине II. Пребывание Дидро в Петербурге вызывало разноречивые отклики современников и разнообразные оценки историков[293]. В этой разноголосице мнений стоит прислушаться к голосу самого философа.

В Петербурге Дидро провел пять месяцев: с 8 октября[294] 1773 по 5 марта 1774 года

[295]. После почти семинедельного путешествия он приехал в русскую столицу «скорее мертв, чем жив». Свой приезд в Петербург Дидро подробно описал 9 октября в письме жене и дочери[296]. Он старался выглядеть бодрым в глазах своих близких, но последствия «ужасных дорог» и разочарование от встречи с другом давали себя знать: мучимый желудочными коликами, он мечтал о том, как отдохнет в доме своего друга Фальконе[297]. Однако последний принял его холодно, заявив, что комната, которая ему предназначалась, занята внезапно приехавшим сыном[298]

. Дидро был вынужден обратиться с запиской к Алексею Васильевичу Нарышкину, с которым они ехали из Гааги в одной карете, с просьбой приютить его. Нарышкин и его брат прокурор Берг-коллегии Семен Васильевич любезно поселили Дидро у себя и окружили его «братской» заботой.

Дом этот, формально принадлежавший отцу Нарышкиных, находился на месте современного Театра имени Ленсовета на Владимирском проспекте[299]. Ранее ошибочно считалось, что Дидро остановился у обер-егермейстера Семена Кирилловича Нарышкина на Исаакиевской площади (там до сих пор висит мемориальная доска). В доме Нарышкиных в ходе долгих бесед, которые начались еще во время совместного путешествия, обсуждались многие вопросы русской жизни[300]. Причастные к литературному труду братья Нарышкины подбирали книги для Дидро, дарили ему экземпляры из своей библиотеки, участвовали в чтении и переводе произведений русских авторов. Из Петербурга философ вывез небольшую библиотечку русских книг; составленный им список включал 50 названий[301]. Вся подборка была разделена самим владельцем по темам: грамматика, художественная литература, политика, военное и гражданское управление, религия, география. Самый большой раздел библиотеки включал сочинения наиболее известных русских писателей: М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова, В. И. Майкова, М. М. Хераскова, В. К. Тредиаковского, Екатерины II. Состав этого хорошо подобранного собрания книг, выполненные Дидро и его помощниками переводы названий, попытки подстрочных переводов текстов говорят о том, что французский философ начал изучать русский язык и пытался составить собственное мнение о произведениях русской словесности

[302].

9 октября в Петербурге состоялась свадьба великого князя Павла Петровича с Вильгельминой Гессен-Дармштадтской. Одним из организаторов этого брачного союза был друг Дидро Ф. М. Гримм, ставший к тому времени доверенным лицом как русской императрицы, так и семейства дармштадтских правителей и, естественно, участвовавший в свадебных торжествах[303]. Дидро не изъявил желания посетить церемонию, как он сам писал, по причине отсутствия у него парадной одежды и парика, который был потерян в дороге[304].

Екатерина II, несомненно, была довольна приездом знаменитого философа и была готова его принять. Неизвестно, в какой именно день Дидро был представлен императрице. Около 15 октября он посетил вместе с ней Смольный институт благородных девиц. 15-го начались его постоянные беседы с Екатериной, которые с перерывами продолжались до февраля[305]

. О точном числе бесед едва ли можно говорить[306]. В октябрьских письмах дочери и жене Дидро с восторгом отзывался об императрице и об оказанном ему приеме. Ее личное обаяние, внимание, оказанное речам философа, и выраженное сочувствие его идеям побудили его написать, что «эта величайшая и лучшая из монархов… изменит лицо этой страны; русский народ станет одним из самых уважаемых, одним из самых мудрых, а страна будет одной из самых грозных в Европе, в мире»[307]. При посещении Смольного института философ был восхищен простотой общения императрицы с воспитанницами, которые «толпились вокруг нее, целовали, хватали за руки, за голову, бросались ей на шею»[308]. Дидро был очарован личностью Екатерины, которая (он это сразу заметил!) умела располагать к себе людей. По его словам, она «в противоположность великим мира сего кажется еще величественнее при приближении к ней». Со стороны Екатерины Дидро «находил лишь проявления дружбы, почести, заботы и ласки»[309].