Дикая Флетчер

На меня Долорес смотрит с любопытством, совсем как та женщина в продуктовом магазине. По крайней мере, сегодня я не чувствую себя не в своей тарелке, оставшись без макияжа и во фланелевой куртке. И тут взгляд Долорес переключается на что-то позади меня. На лице старушки растягивается искренняя улыбка, демонстрирующая пожелтевшие зубы неправильной формы.

– Вот ты где.

– Ты едешь, чтобы снова повидаться с Хелен?

Мое сердце начинает учащенно колотиться при звуке глубокого голоса Джоны.

– К сожалению. Ты меня возьмешь? – В черных глазах Долорес пляшут искры надежды.

Неужели все на Аляске знают и любят Джону?

– Не в этот раз. Но не волнуйся, с Джимом ты будешь в надежных руках. – Он придвигается, чтобы прислониться к краю стола, что позволяет ему смотреть нам обеим в лицо, пока он говорит.

Я не могу найти в себе силы признать его присутствие взглядом или хотя бы кивком, поэтому продолжаю удерживать внимание на пожилой женщине, наблюдая за Джоной периферийным зрением, в то время как мою кожу бьет электрический ток, а щеки пылают.

Три часа под моросящим дождем помогли охладить мои гормоны, как в прямом, так и в переносном смысле. Позволить этому случиться с Джоной сегодня утром было плохой идеей. Я не жалею об этом – как я могу жалеть о чем-то настолько приятном? Но это ни к чему не приведет, так в чем же смысл? Я возвращаюсь в Торонто, где мое место, а он остается здесь – на Аляске, где его место.

Это тупик.

Это было ошибкой.

Взгляд черных глаз Долорес пробегает по лицу Джоны, останавливаясь на его швах.

– Я слышала об аварии.

– Просто царапина. Я в порядке. Я готов отправляться.

Потому что ты сумасшедший.

Она хмурится.

– Но в тебе что-то изменилось.

– Нет, это не так. – Его голос хрипловат, но тон дразнящий.

– Нет, изменилось. – Долорес снова изучает его лицо. – Я не могу объяснить это.

И я не могу понять, шутит она или нет.

– Он наконец-то постригся! – кричит Максин со своего места в нескольких метрах от Джоны. Это невысокая, пухлая женщина с громким голосом и еще более громким смехом.

Долорес издает хрюкающий звук, а затем еще долго изучает Джону.

– Старая борода мне нравилась больше, – наконец заявляет она так, будто он ожидает от нее вынесения приговора. – Сейчас ты слишком красивый.

Джона ухмыляется, демонстрируя глубокие ямочки. Он ничуть не обижается на ее прямолинейную критику.

– Не такой красивый, каким я бы выглядел без нее. Кроме того, некоторым женщинам нравятся их красивые мужчины. – Возникает пауза, а затем Джона поворачивается и смотрит на меня в упор. – Правда же, Калла?

Я чувствую, что все взгляды окружающих устремляются на меня, а мое лицо пылает. Я прочищаю горло.

– Возможно, некоторым.

«Ты осел».

Его всезнающие глаза искрятся весельем.

«Осел, которого хочется поцеловать еще раз», – кажется, говорит он.

И он прав.

Плохая идея, Калла. Плохая. Ужасная.

– Мари! – Взволнованный крик Шэрон прерывает наш напряженный ступор. Она обходит стол, чтобы успеть поприветствовать высокую светловолосую женщину, только что вошедшую в дверь.

Она сказала «Мари»? В смысле, та самая Мари? Та ветеринар, которая прилетает раз в месяц, чтобы спасти всех животных? Крестоносец, сделавшая прививку еноту Джоны? Подруга, которая, как убеждена Агнес, хочет быть с ним не просто друзьями?

Нагрудный карман пиджака с надписью «Доктор Мари Лер» подтверждает это.

Я стараюсь не таращиться на ее длиннющие ноги, облаченные в голубые джинсы, и на длинные золотистосветлые волосы, влажные от дождя, но все еще спадающие на плечи естественной сексуальной пляжной волной. У нее живые бирюзово-голубые глаза, окруженные бахромой ресниц, густых и длинных от природы. У нее изящный нос, полные губы, и, хотя ее скулы, возможно, не очень ей идут, округлая форма лица ей очень подходят. Я бы сказала, что ей около тридцати лет, и в ней чувствуется свежесть девушки с соседней улицы. На ее лице нет ни малейшего следа косметики.

Помню, я задавалась вопросом, какая женщина могла бы заинтересовать Джону. У меня такое чувство, что я только что с ней встретилась.

И друг она или нет, я готова поставить деньги на то, что он с ней спал. Долорес возвращается на свое место, в то время как Шэрон обвивает руками шею Мари.

– Ты только что приземлилась?

– Э… да. Сложный перелет. – Мари обнимает ее в ответ, но, кажется, она в замешательстве, ее внимание мечется от Джоны к Шэрон, затем снова к Джоне, словно не зная, на ком сосредоточиться. – Так, во-первых, ух ты, посмотри на этот живот! И прошло всего четыре недели с тех пор, как я видела тебя в последний раз.

– Ты говоришь «всего», – стонет Шэрон, гладя руками свою талию.

– А ты. – Брови Мари поднимаются до середины лба, когда она обходит стол. – Какого черта, Джона?

Он обхватывает ее руками, притягивая к себе. Она высокая, но выглядит маленькой, прижавшись к нему вот так.

– Какого черта, в самом деле, – рокочет он. – Привет, Мари.