Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками

Поначалу я намеревался преодолеть по льду расстояние в несколько сотен километров, однако недостаточно сильный мороз, отнюдь не характерный для начала местной зимы, сделал передвижение по льду этой реки, как и многих других рек, весьма опасным занятием. Отправляться в путь по ледяному покрову, в котором имеются участки незамерзшей воды или который слишком тонок, — это своего рода самоубийство. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы ехать по льду реки Тумнин дальше, чем на расстояние в эти первые двадцать километров по тропе, проложенной каким-то охотником. Этот охотник пометил палочками участки ледяного покрова, на которых благодаря отсутствию сильного течения слой льда стал достаточно толстым. И в самом деле, эта река, приближаясь к морю, течет все медленнее и медленнее. Правда, я не стал испытывать судьбу на льду в том месте ее устья, где пресная вода смешивается с водой соленой и где в результате имеется много «ловушек», а предпочел проехать по твердой земле, пусть даже тропа и была здесь очень извилистой и усыпанной камнями.

Голый лед чередуется с участками, на которых голубоватый ледяной покров реки немного присыпан снегом. Собаки чувствуют себя неуверенно на этой очень скользкой поверхности, а потому замедляют ход. Они опять побегут быстрее, как только поверхность под их лапами станет не такой скользкой.

Я тоже чувствую себя неуверенно, поэтому частенько поглядываю на тонкий ледяной покров реки, который все-таки выдерживает наш вес. Пока еще выдерживает… Мне очень не нравится, что запас прочности льда по отношению к нам такой маленький. Сани тяжело загружены: более ста килограммов имущества плюс мой вес, который помимо личных девяноста килограммов включает еще и пятнадцать килограммов одежды.

Собаки чувствуют, что лед под нами не ахти какой крепкий, а потому подчиняются мне с неохотой и все время норовят свернуть к берегу. Но берег настолько густо покрыт растительностью, что проехать по нему попросту невозможно. Кроме того, чем ближе мы смещаемся к берегу, тем больше шансов провалиться под лед, поскольку течение у берега зачастую сильнее, чем на середине реки. Лед на таких участках образуется позднее, поэтому и более хрупкий.

— Не-э-э-эт, Бюрка! Джи! Джи!

Бюрка не хочет бежать по тропе, которая иногда попросту исчезает, особенно на участках голого льда, на которых мотосани охотника не оставили следов. Многие из собак, поскольку их лапы скользят на льду, тоже пытаются изменить направление движения и выбраться вместе с санями на твердую землю.

К общему хаосу добавляется еще опасность, связанная с тем, что я не имею возможности выбирать исключительно лучшие участки льда, поскольку собаки слушаются меня плохо. Я не сержусь на них за это, ведь их с самого собачьего детства тренировали в Веркоре[1] и они видят замерзшую реку впервые в жизни. Хотя мой друг Фабьен находился здесь вместе с собаками с начала ноября (меня задержала во Франции необходимость рекламировать фильм «Белль и Себастьян»), у него не было возможности приучить их бегать по льду — ранее неведомому им типу поверхности. Слой льда на реке стал достаточно толстым лишь несколько дней назад, когда температура все-таки опустилась до уровня, соответствующего середине декабря.

Я то подбадриваю собак, то суровым голосом отдаю приказы, стараясь подавить вспыхивающую у них панику, когда они время от времени слышат, как потрескивает лед, по которому они бегут…

— Все в порядке, собачки! Все в порядке… А ну-ка, поднажми, моя Бюрка! Молодец, Квест…

Квест на долю секунды поворачивает ко мне голову, чтобы продемонстрировать, что она благодарна мне за то, что ее я хвалю, а ее соперницу призываю бежать быстрее. Нужно быть осторожным относительно того, какие слова я говорю. Сплоченность внутри своры в определенной степени зависит и от таких вот ошибочек, которых лучше избегать. Похвалу и понукание нужно распределять между собаками равномерно. Ни одна из них не должна почувствовать себя важнее другой, и все они нуждаются в том, чтобы их хвалили.

— Хорошо, Дарк! Хорошо, Юник!

Я поочередно хвалю всех собак, и каждая из них, реагируя на мои слова, тем или иным способом выражает радость по этому поводу.

Преодолев несколько километров по сомнительному льду, мы наконец сворачиваем в слепой рукав реки, ледяной покров которого намного толще, более того, он покрыт тонким слоем снега, на котором лапы собак уже не скользят! Собаки с радостью резко наращивают скорость, и я позволяю им это делать, чувствуя себя счастливым оттого, что мчусь со скоростью ветра по прекрасной белой ледяной поверхности.