Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками

Я использую остановку для того, чтобы проверить состояние лап собак, поскольку знаю, что даже при движении по тропе из идеального снега между подушечками образовываются ледяные шарики, которые могут привести к воспалению и образованию трещин на коже. Если это произойдет, придется применять антисептическую и заживляющую мазь и защищать лапы с помощью специальных ботинок. Некоторые собаки, например Бюрка, Дарк и Камик, в этом смысле особенно уязвимы, а потому требуют повышенного внимания.

Во время таких коротеньких спонтанных стоянок собаки имеют право делать почти все, что только приходит им в голову. Не разрешается только драться и грызть постромки и потяг. Они могут прыгать на меня, выпрашивая ласку, отталкивать от меня друг друга, кататься в снегу и совершать различные шалости, которые я одобряю и даже провоцирую. Подобные моменты всеобщей «расслабухи» и взаимных заигрываний необходимы для поддержания равновесия в наших отношениях, так как во время бега я проявляю большую требовательность и не позволяю происходить ничему нежелательному.

Прежде чем снова отправиться в путь, я привожу все в порядок. Собаки моментально понимают, что отдых закончился, тем более что по мере приближения конца привала они становятся все более беспокойными и не думают больше ни о чем, кроме как о том, чтобы быстрее помчаться по тропе!

Мы продолжаем наше путешествие. Солнце раскрашивает вершины деревьев во все цвета радуги и наполняет реку своим светом. В ясном голубом небе — ни облачка. Мы все еще находимся в центре огромного антициклона, стабильного и длительного. Температура по-прежнему держится низкая — между сорока и сорока пятью градусами мороза, однако выносить такой холод вполне можно, потому что нет ветра. Участки незамерзшей воды, которых на этой реке довольно много, являются следствием необычно теплой погоды в начале зимы. Они постепенно затягиваются льдом. Поскольку уже целый месяц не идет снег, не составляет никакого труда отличить свежий лед от старого и понять, на каком участке находиться опасно, а на каком — нет. По правде говоря, я испытываю настоящее удовольствие, расшифровывая эти признаки, которые зима предоставляет тем, кто умеет в них разбираться. Я проехал тысячи — а может, и десятки тысяч — километров по замерзшей поверхности морей, озер и рек, и удовольствие, которое я испытываю, точно выбирая безопасный маршрут на льду, очень похоже на удовольствие, которое ощущает музыкант, сумевший хорошо сыграть по нотам трудное музыкальное произведение.

На одном из поворотов река огибает желтовато-коричневый утес, на вершине которого клонятся в нашу сторону высокие сосны. На утесе я замечаю двух волков, которые в течение минуты разглядывают мою упряжку, прежде чем исчезнуть в березовом лесу. Судя по количеству косуль и оленей, обитающих в этих местах, волкам здесь, похоже, живется неплохо, поэтому они, по-видимому, ревностно охраняют свою территорию. Чуть дальше мы вспугиваем несколько групп тетеревов, которые, завидев нас, взлетают с ветвей сосен и устремляются прочь. Чуть дальше мой взгляд натыкается на кабана, спокойно переходящего замерзшее русло реки. Заприметив его, собаки ускоряют бег. Кабан нас еще не обнаружил, потому что мы движемся очень тихо, и я даже начинаю бояться, как бы мы не оказались рядом, прежде чем он нас заметит. Что тогда произойдет? Не успеваю я закончить мысль, как кабан вдруг резко останавливается, в течение доли секунды смотрит на нас, а затем изо всех сил бросается прочь и, добежав до берега, одним прыжком исчезает в лесу. Можно сказать, ему повезло, отделался лишь сильным испугом. Как и при других встречах с дикими животными, Квест приходит в состояние сильного волнения и всячески пытается увлечь всю упряжку в погоню за потенциальной дичью.

— Квест!

Призыв к порядку весьма своевременный, потому что товарищи Квест — хотя и не такие темпераментные охотники, как она, — только и ждут чьего-нибудь сигнала. Поэтому необходимо быть очень убедительным, чтобы помешать им превратиться в охотничьих собак!

Моя самая первая собачья упряжка состояла из сыновей и дочерей Очума — самца сибирской охотничьей лайки, которого я скрестил с гренландской собакой, и в жилах этих животных текло слишком много крови охотничьей собаки, чтобы я мог подавить их охотничьи инстинкты. Завидев дикого зверя, они устраивали бешеную погоню, которая неизбежно заканчивалась тем, что преследуемый зверь спасался либо на ветвях деревьев, либо в норе. Когда этих собак охватывал охотничий пыл, остановить их было невозможно!

Что касается собак этой упряжки, то их гены изменялись по мере скрещивания с аляскинскими хаски, поэтому сдерживать их гораздо легче, пусть даже Квест и представляет собой настоящую Диану-охотницу — древнеримскую богиню охоты.

* * *