Дикая сердцем

Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы украсть последний поцелуй с его губ, а затем отстраняюсь, чтобы повернуться лицом к своей лучшей подруге; мое сердце переполняет чистейший восторг.

– Давай заселим тебя, а потом решим, что будем делать следующие четыре дня…

И тут мой взгляд привлекает обручальное кольцо с бриллиантом на левой руке Дианы.

Мой рот открывается, когда она визжит:

– Нам нужно кое-что спланировать!

Глава 32

– Он был в вашем доме, когда вы туда въехали? – Диана пристально смотрит на нависающую над нами голову лося с бледно-розовыми лентами, накинутыми на его рога.

Мюриэль – или, скорее всего, Тоби, по указанию Мюриэль, – украсила «Пивной домик» в честь моего дня рождения, что стало для меня сюрпризом, от которого в моем горле поднялся комок, когда мы вошли в дверь под пение незнакомцев. Мюриэль вынесла клубничный торт с ягодами из моего собственного сада, которые она собрала, пока мы были там, и зажженными свечами.

И я подавилась своим кусочком, не имея духу рассказать Мюриэль правду о своем отвращении к клубнике после того, как эта женщина приложила столько усилий.

– Он и они. – Я киваю в сторону двух оленьих голов, которые Тоби повесил на другой стороне длинного узкого зала через неделю после того, как мы их отдали.

– Как в том доме, куда Джона заставил меня поехать за джипом.

Ди бросает на меня полный ужаса взгляд, прежде чем поднести к своим накрашенным губам мартини – специальное дополнение к сегодняшнему барному меню «Пивного домика», в честь моего дня рождения и за счет заведения. Тедди сказал, что Тоби всю неделю отрабатывал свои барменские навыки.

Я смеюсь.

– Да, я знаю. Я останавливалась там в свою первую ночь, когда застряла в Анкоридже. – Кажется, это было так давно. – Но когда привыкаешь, они кажутся ничего.

Глаза Дианы блестят и налиты кровью. Ей так и не удалось выспаться. Вскоре после того, как я показала ей окрестности, мы поднялись в небо, чтобы она по-настоящему посмотрела на Аляску – огромные дикие просторы Национального парка Денали площадью в двадцать пять тысяч квадратных километров, где она увидела медведя гризли, лакомившегося лососем в ручье, нависающее гранитное ущелье ледника Рут, обломки самолета, врезавшегося в хребет два года назад и не подлежащего восстановлению, которые меня не обрадовали, – прежде чем Джона приземлился в элитном горном отеле, где у нас был заказан ужин. С момента прибытия Дианы события сменяли друг друга без остановки. Как она вообще еще не спит, я ума не приложу.

– Сейчас мы допьем и поедем домой.

– Нет, я в порядке, – отмахивается она, и ее кольцо с бриллиантом сверкает даже в тусклом свете бара.

Это вызывает на моем лице улыбку, хотя на меня и накатывает очередная волна потрясения.

Диана помолвлена.

Диана выходит замуж.

Они не назначат дату свадьбы, пока она не сможет совмещать свою учебу на юридическом факультете и работу на полную ставку, но, когда это произойдет, я стану ее подружкой невесты. Это было решено еще много лет назад, до того, как появились потенциальные женихи.

Что же самое сложное в этом? То, что я живу за шесть с половиной тысяч километров от нее.

Я знала, что это очевидный следующий шаг в ее отношениях с Аароном, и я искренне за нее рада.

Но, если быть честной, весь день я чувствовала груз зависти к тому, как складывается жизнь моей лучшей подруги – у нее захватывающая карьера, шикарная квартира и семья, живущая всего в двадцати минутах езды от нее. Я завидую тому, что ей не пришлось ломать свою предыдущую жизнь ради всего этого. Она нашла мужчину, который вписался в ее городскую и динамичную жизнь.

А я? Я влюбилась в небесного ковбоя с Аляски.

И с тех пор как эти слова сорвались с моих губ сегодня утром, несмотря на то, что я решительно отрицала их все это время, я не могу избавиться от страха, что в них кроется правда, что глубоко в душе я знаю, что Аляска не для меня, а жизнь где-нибудь в другом месте – не для Джоны.

Счастлива ли я здесь?

Я счастлива с Джоной. Я люблю его так, как даже не думала, что это возможно, – абсолютно и безоговорочно. Но счастлива ли я здесь, живя эту жизнь?

Или я просто обманываю себя, думая, что однажды утром проснусь – и все, что кажется мне чужим и временным сейчас, наконец-то станет для меня родным?

Я пыталась оправдать свои резкие слова сегодня, пользуясь любой возможностью прикоснуться к Джоне – взять его за руку, пощекотать его бок, поиграть с его бородой, – и доказать, что они не соответствуют действительности. Он отвечал мне взаимностью, ухмыляясь, обнимая и гладя меня по спине, не упуская ни секунды нашей близости.

Но я видела это в его глазах. Печаль. Тревогу.

И самое худшее из всего – возможное сомнение, которого я начинаю бояться.

Теперь я беззащитна перед этим тоненьким голоском в моей голове, который мурлычет ужасные мрачные мысли: «Что, если Трапперс Кроссинг никогда не станет мне домом? Что, если я обозлюсь на Джону за то, что ему нравится? Что, если однажды он решит, что я никогда не смогу приспособиться к Аляске, как он этого хочет? Что, если я скажу Джоне, что хочу переехать, а он откажется?»