Дикен Дорф. Хранитель карты

- Он такой неуклюжий, оставил кожаную сумку с нотами прямо в лечебнице…

- Хм, это все потому, что детей сейчас никто не учит ответственности! – с гордостью воспитателя сказала миссис Пенфилд и, немного погодя, впустила ребят в дом, а сама направилась вглубь комнат. Спустя пару минут вышел и сам смотритель.

Он был облачен в бежевый потертый халат, а в глазах читалась досада от недосмотренного сна. Выйдя, он мельком глянул на друзей, молча удалился и вернулся уже с кожаным портфелем.

- По-вашему я могу быть уверен, что эти вещи действительно принадлежат вам?

- Несомненно, сэр, - уверил мальчик, хотя его сильно бросало в жар от волнения. – Там ноты. Родители настаивают на занятиях музыкой, а мне это так наскучивает…

- Музыка – великое и сложное искусство. Нельзя к нему относиться через скуку. У меня в доме есть пианино… Старое, расстроенное, но есть, - сказал мистер Пенфилд, деловито прикусив нижнюю губу и глядя прямо в глаза мальчика, румянец которого быстро сменился бледностью.

Дикен выпучил глаза – так он делал всегда, когда вдруг понимал во что влип. Даже Эйприл уже становилось смешно, глядя на лицо друга. Настойчивый джентльмен достал из сумки злосчастные ноты и сопроводил детей в зал, где действительно стояло старое побитое пианино. Резко сорвав светлое покрывало с инструмента, он усадил Дикена на скамью.

- Должен предупредить, я занимаюсь совсем недавно, - пытался оправдаться тот, но прямо перед его носом уже стояли раскрытые ноты.

Все трое в ожидании уставились на вруна. Он бросил последний безнадежный взгляд на Эйприл и неловко притронулся к пожелтевшим клавишам. Медленно, прерывисто, неумело, но из пианино стали раздаваться вполне знакомые мелодии. То ли из-за старости инструмента, то ли из-за необразованности «музыканта», зал порой разрезали неправильные звуки. Даже Эйприл, считавшая что знает своего лучшего друга как никто иной, стояла в приятном изумлении.

- Вы играете не по нотам! – вдруг вмешался мистер Пенфилд. – Уж я-то знаю в них толк - я рос в приличной семье. Это довольно сложное произведение, а вы что играете? – на это замечание Дикен робко пожал плечами, после чего расправился и подскочил.

- Можно вопрос, сэр? Вы ведь смотритель лечебницы! Всю ночь проводите там и следите за порядком, не так ли? Однако сегодня мы с Эйприл кое-что обнаружили на территории больниц…

- Да-да, вряд ли это понравится управлению, - с уверенностью подхватила подруга. – За одним из отделений на большом дереве висит распятый голубь… Как вам такое?

- Не может такого быть! – воскликнула миссис Пенфилд, с ужасом глядя на мужа. – Это правда?

- Абсолютная, мэм. Думаю, завтра же газеты, - Дикен взглядом указал на стопку «Дафиэлдс Инстанс» лежавшую на столе, - растрезвонят об этом на весь город. Не доглядели?

- Молли, возьми мой халат и принеси шляпу, - угрюмо рявкнул Пенфилд, небрежно запихивая ноты в сумку. – Держите…

Он всучил Эйприл сумку, после чего они в деталях пересказали увиденное за отделением лечебницы. Спустя минуту все трое выбежали из дома и распрощались: Дикен и Эйприл направились к рассеянному музыканту, а мистер Пенфилд поспешил вернуться в лечебницу, чтобы разобраться с несчастной птицей.

Затертая кожаная сумка принадлежала молодому музыканту. В силу своей творческой души он предпочитал предаваться трауру по собственным утраченным записям, которые уже вознес в ранг шедевров, чем незамедлительно броситься на их поиски, как это сделали начинающие сыщики. Незаконченный этюд вернулся в руки своего создателя, и, вероятно, не было ничего лучше для Дикена, чем наблюдать момент радости музыканта. Но еще приятней оказалось получать заслуженное вознаграждение в размере пятнадцати гвенов.

Вся неделя для Дикена и Эйприл прошла в поисках. Буквально через день после поиска нот они напали на след утерянной трости. Судя по описанию в газете, это была ничем не примечательная джентльменская трость, с примитивным круглым набалдашником из слоновой кости. На этот раз следы завели их в портовый район, тот самый, где однажды они украли лодку, чтобы попасть на мыс Гелиарда. Судя по словам в объявлении, какой-то мистер оставил трость возле дома портового аптекаря, когда положил ее на скамью, набивая трубку. В то же время по портовым брусчаткам сновали в разные стороны моряки, грузчики, продавцы рыбы и еще много разных торгашей, создавая один большой хаос. На удачу, при таком раскладе, Дикен и Эйприл могли не рассчитывать.