Дикие дни

Чипизубов осторожно сделал шаг вперед и не менее осторожно склонился над телом спин-протектора. Дыхания слышно не было. Но надо было убедиться, что и сердце спин-протектора больше не бьется.

– Можно услышать сердцебиение, если прижать ладонь к спине? – спросил Чипизубов у генерала.

Наутилин пожал плечами.

Чипизубов посмотрел на тощую спину спин-протектора, прикрытую только белой майкой на тоненьких лямках. «Как нелепо, – подумал он. – Минуту назад был живой человек. А теперь – незнамо что». Ему очень не хотелось касаться мертвого тела. Будь это кто-то другой, а не спин-протектор, он бы, не колеблясь, прижал ладонь к спине в том месте, где, как ему казалось, должно было прослушиваться биение сердца. Но от одной только мысли о том, что ему нужно коснуться почти обнаженного тела спин-протектора, Чипизубов испытывал чувство гадливости. Как будто на столе лежал не человек, а мерзкого вида, покрытое липкой слизью существо внеземного происхождения, прикоснувшись к которому можно было запросто остаться без руки.

Но начатое следовало довести до конца. Зажав под мышкой папку, с которой он никогда не расставался, референт стиснул зубы и протянул руку. И в тот момент, когда пальцы его уже почти коснулись белой шелковой майки, спин-протектор внезапно вскинул голову и с хрипом, взахлеб глотнул воздух.

Взвизгнув, Чипизубов выронил папку. Схватив подвернувшуюся под руку золотую шкатулку с эмалевой инкрустацией, Савелий с размаха ударил ею спин-протектора по затылку. Спин-протектор ткнулся носом в стол. А Чипизубов размахнулся и снова ударил его шкатулкой. Шкатулка раскрылась, и на голову спин-протектора посыпался какой-то белый порошок. Не обращая на это внимания, Чипизубов еще раз ударил спин-протектора по голове. Белый порошок на голове спин-протектора, смешавшись с кровью, превратился в грязно-коричневую массу, склеившую редкие, тонкие волосы, среди которых затерялись выпавшие разноцветные кусочки эмали. С выдохом Чипизубов нанес еще один удар, точно в центр грязно-коричневого пятна. Вдохнул. И снова занес руку для удара.

– Хватит! – схватил его за запястье Наутилин.

Вырвав из сведенных судорогой пальцев Чипизубова шкатулку, генерал кинул ее на стол.

– Он мертв? – всхлипнув, спросил референт.

– Мертвее не бывает, – ответил генерал.

– Ты и в прошлый раз так говорил, – не то с обидой, не то с укоризной посмотрел на генерала Чипизубов.

– Не-а, – довольно усмехнувшись, качнул головой Наутилин. – Такого я не говорил.

«Точно, не говорил», – мысленно согласился Чипизубов.

Усмешка Наутилина была красноречивее любых слов. Он намеренно не стал душить спин-протектора до конца. Генерал хотел, чтобы руки Чипизубова тоже были в крови. Что ж, весьма предусмотрительно. Теперь, куда бы ни увел их избранный путь, они пойдут по нему вместе. До самого конца. Плечом к плечу. Держась за руки… Или это уже лишнее?

– Прошу внимания, господа! – обращаясь к охранникам, громким, хорошо поставленным, генеральским голосом произнес Наутилин. – Спин-протектору стало дурно. Должно быть, всему виной мясо морских ежей, которое он ел на завтрак. Впустите врача – он ждет за дверью.

Один из верных «русланов» открыл дверь, и в кабинет вбежал врач.

То, что это был именно врач, а не, допустим, сантехник или официант, было понятно по тому, что на нем был белый халат, а через шею перекинут стетоскоп. В руке врач держал очень хороший, светло-коричневый саквояж из свиной кожи. На вид врачу было лет тридцать с небольшим, он был небольшого роста, светловолосый, коротко подстриженный. Единственным изъяном на его лице с правильными, в целом, чертами был нос, основательно косивший налево.

– Где больной? – с порога осведомился врач.

Наутилин указал на распростертое на столе тело.

– Отличненько! – улыбнулся врач и быстренько побежал вперед.

Оказавшись возле больного, он поставил саквояж на стол, сунул пластиковые оливы стетоскопа в уши, а головку с мембраной сунул в нагрудный карман халата. Затем он открыл саквояж, достал из него резиновый молоточек и положил его больному на спину. Следом за молоточком из саквояжа появилась наполовину съеденная шаурма. Откусив от нее изрядный кусок, доктор кинул шаурму в саквояж. Наконец, запустив по локоть руку в саквояж и пошарив там как следует, доктор извлек на свет божий круглые очки в тонкой металлической оправе, как у Джона Леннона, которые и водрузил с довольным видом себе на нос.

– Ну-с, больной, на что жалуемся? – спросил он, непонятно к кому обращаясь.

– По всей видимости, острые кишечные колики, – сообщил ему генерал Наутилин.

– Понятненько.

Доктор схватил лежавший на спине больного молоточек, подкинул его вверх, ловко поймал за рукоятку и стукнул им пациента сначала по одному плечу, затем – по другому.

– А это что? – указал он молоточком на коричневое месиво, растекшееся по затылку спин-протектора.

На этот вопрос ответа у Наутилина не было.

– Выделения? – не очень уверенно предположил Чипизубов.

– Очень может быть, – задумчиво произнес врач.

Обслюнявив как следует палец, он повозил им по рассыпавшемуся по столу белому порошку и сунул в рот.