«Дирежаблестрой» на Долгопрудной

Будучи собран и испытан в эллинге, дирижабль В-7 был уже готов к полёту в августе 1934 года. Его первый полёт должен был состояться 16 августа. В этот день я чувствовал себя неважно и закончил работу раньше обычного. Я ушёл из эллинга, в котором находился дирижабль В-7, вместе с рабочим Вилла, чтобы направиться домой. Пока я ожидал около моей конторы машину, которая должна была отвезти меня в Москву, я увидел профессора Канищева, который прибыл специально на лётные испытания В-7. Он сообщил мне, что первый полёт был отложен до завтрашнего дня. Как говорили по-русски: «Скверная погода!». Я повернулся, чтобы оглядеть небо. Утром было ясно и безоблачно, но теперь надвигалось большое чёрное облако с юго-запада. Ветер был незначительный. В 5 ч. 45 мин. вечера я уехал домой. Через полчаса, когда мы уже двигались по Дмитровскому шоссе, нас догнал дождь. Я посмотрел направо, в сторону Долгопрудной. Там сверкнула яркая вспышка в небе. Грозовая туча разрядилась молнией.

Около десяти часов вечера Мела [помощница Нобиле – А. Б.] позвонила мне по телефону домой и сообщила, что деревянный эллинг вместе с находившимися в нём дирижаблями В-4 и В-7 полностью уничтожен в результате удара молнии

[43].

Итак, ни о каком первом полёте В-7 – ни в июле, ни в августе – Нобиле не упоминает. Трудно предположить, что такой полёт всё же состоялся, а педантичный конструктор, путешественник-воздухоплаватель, привыкший фиксировать события с точностью до минут и секунд, просто забыл о нём.

По его воспоминаниям, на следующий день на Долгопрудной состоялось совещание, где присутствовал начальник политуправления ГУ ГВФ Доненко, руководство Дирижаблестроя, включая Флаксермана. Председательствовал некий человек по имени Марк, приехавший на Долгопрудную вместе с Нобиле. Ктó именно был этот Марк – неизвестно, но, коль скоро именно он, а не Доненко, руководил совещанием, должность его, несомненно, была выше, чем у последнего.

Все были страшно расстроены случившимся. Ходили слухи о предстоящих судебных процессах, грозящих тюремными сроками.

Все работы на площадке приостановили до 20 августа, однако даже и к 1 сентября комиссия, расследовавшая обстоятельства пожара в эллинге, всё ещё не закончила своей работы. На Долгопрудной постоянно находились сотрудники ОГПУ, строго наблюдавшие за всеми посетителями, а у Нобиле якобы как-то раз даже спросили пропуск на его маленькую собачку.

К счастью, при пожаре никто серьёзно не пострадал. Лишь несколько человек, работавших в эллинге, получили лёгкие ожоги.

Долгопрудненские дирижаблестроители уже спустя много лет «на кухнях» поговаривали, что причиной возгорания послужила вовсе не молния, а элементарное нарушение правил техники безопасности – при обращении с огнём или при эксплуатации электропроводки (вспомним соответствующие сигналы в газете!). В пользу этой версии отчасти говорит то обстоятельство, что происшествие привлекло пристальное внимание органов и потребовало более чем двухнедельного расследования.

Так это или нет – мы не знаем. Ответ, возможно, находится где-то в архивах НКВД – КГБ – ФСБ. Но безотносительно причины пожара можно утверждать: в свой первый полёт В-7 отправиться так и не успел. Плод напряжённых трудов, коллективных усилий, бессонных ночей уничтожила роковая случайность.

Видимо, не зря не принято называть детей именами умерших родственников, особенно других детей. Дирижабль «Челюскинец» погиб вслед за пароходом «Челюскин», ушедшим на дно Чукотского моря, чуть больше чем через полгода.

Вместе с В-7 сгорели и корабль В-4, и металлические части корабля В-5, хранившиеся в разобранном виде в том же эллинге. Страна разом лишилась ровно половины своего дирижабельного флота, причём уничтожены были самые новые корабли, в том числе два – полужёсткой системы.