Дис

Антон остался ждать. Он, конечно, все еще рассматривал этот завиток, пытаясь сообразить, что же это такое у него сейчас получилось. Ну образцы, ну печь. Но ведь Катерина, наверное, тут уже много раз вот так все разогревала и ничего похожего не происходило. Значит, если рассуждать логически, эта штука, появилась именно потому, что он сам все делал. «Ну делал и делал. А чего я такого делал-то? – спросил он себя почти риторически. – Я же тут просто стоял рядом и все. Облокотился еще на печь рукой и…» – Антон замер. Потому что в тот момент совершенно точно вспомнил, что уже проделывал нечто подобное и кстати совсем недавно, когда собирался ехать на работу с Натальей Сергеевной. Он тогда, и ведь именно вот так, рукой, провел по одному из этих гигантских «протуберанцев», которые вырывались из-под земли. И даже примерно такой же завиток у него тогда и получился, когда часть поднимающегося непрерывного потока немного отошла в сторону. Вот только потом она опять ушла под землю. А сейчас, вон, видишь, в печке осталась. Антон сел. Потому, что теперь понял все. И, да, – это было открытие. Случайное, глупое, странное, но открытие, которого ни один человек на земле не смог бы совершить.

Минут через десять примерно, нехотя и очень вальяжно в подвал спустился Павел Андреевич с Катериной, которая буквально вилась вокруг него, старательно пересказывая подробности недавнего происшествия. Однако Павел Андреевич был серьезным ученым и не раз уже сталкивался с подобными случаями, когда его подчиненные или даже еще просто студенты, ну прямо-таки прибегали к нему, взахлеб рассказывая о том, чего они там такого невероятного у себя на-открывали. Однако на этот раз, посмотрев на полупрозрачный завиток, он действительно очень заинтересовался и стал обо всем Катю расспрашивать. А та даже ничего толком и объяснить-то не могла, все время указывая то на застывшие уже образцы металлических сплавов в ванночках, то на печь, то на самого Антона. Павел Андреевич посмотрел теперь и на катиного лаборанта.

– Ну те-с, молодой человек, а вы что скажите? – обратился он с интонацией свойственной лишь людям науки к Антону, – как вы все это объясняете?

– Я? – Антон немного растерялся, – да я вот тут стоял, возле печи. А до этого образцы в нее закладывал, а еще…

И тут Павел Андреевич с Катериной одновременно просто-таки уставились на него. И не потому даже, что с ним было что-то не так или он вел себя как-то странно, а потому что совершенно точно поняли, что Антон чего-то не договаривал. Это так ясно читалось в его глазах и выражении лица, что они, причем сразу оба медленно подошли к нему, а Павел Андреевич, взяв еще за руку, стал немного даже и успокаивать, при этом не переставая пристально смотреть ему в глаза.

– Антошка, ну ты что, – проговорил он совсем по-отечески, – если ты что-то знаешь, то скажи нам, – он глянут на Катерину. – Впрочем, если не хочешь, то можешь и не говорить. Но только скажи, ты понимаешь в чем тут дело?

Антон кивнул головой. Павел Андреевич опять мельком, но уже выразительно посмотрел на свою подчиненную.

– Но… а если так, то ты можешь опять, ну, вот это самое сделать, – он указал на стеклянный завиток, который Катерина держала в своей руке.

Антон снова кивнул. На это Павел Андреевич теперь уже почти гордо посмотрел сначала на Катю, потом на Антона и, закурив трубку, которую вытащил из внутреннего кармана пиджака, попросил повторить эксперимент. Антон послушно исполнил все, что было велено. Он только еще раз уточнил у Кати, как включалась печь, после чего вновь подошел к ней и опустил руку на ее крышку. Так он стоял минут десять, лишь молча поглядывая то на Катю, то на своего бывшего преподавателя. Наконец он сказал, что печь можно выключать. Потом еще несколько минут ее продували, чтобы сбить температуру, а затем Антон вновь полез в нее щипцами. Оттуда он достал сразу два точно таких же полупрозрачных завитка, как и тот, что находился у Кати. Павел Андреевич теперь уже ничего не сказал. Он лишь погладил Катю по руке, словно тоже успокаивая, после чего неспешно направился наверх по лестнице. И только уже оттуда крикнул вниз:

– Жду вас обоих у себя в кабинете через полчаса, с образцами.

И все. Заведующий кафедрой математической физики был явно немногословен. Да он, признаться, и не мог тогда особенно говорить. Потому что, на самом деле, был просто потрясен и едва ли не шокирован увиденным. Ведь он работал с различными материалами вот уже лет сорок, но никогда еще ничего даже отдаленно похожего не видел. Ведь это стекло было совсем невесомым. Почти как воздух. И оно было явно твердым, а возможно и гибким. То есть материалом просто нереальным, фантастическим материалом, таким, создать который он никогда даже и не мечтал.