Дисперсия

Когда дело было сделано – и было уже поздно задумываться о плюсах и минусах фальсификации данных, пусть даже и на тот срок, которого бы хватило ее отцу, чтобы вмешаться в результаты митонского голосования, – Элис отперла ящик и достала список, которому следовала при нумерации препаратов.

После расшифровки стало ясно, что ее собственная омертвевшая плоть уже начала подвергаться рассеянию; наиболее четко ее видели мистер Уоррен и мать Элис, но следы ее тканей заметили и четверо остальных исследователей. Та же судьба постигла и плоть Тимоти; в какой-то степени ее могли видеть все.

В то время как странные крупинки, обнаруженные в ходе предыдущего раунда наблюдений мистером Уорреном из Салтона и мистером Гревеллом из Риджвуда, сейчас оказались недоступны ни тому, ни другому, ни их теперешним партнерам по танцу.

В этот раз их изобразили мистер Пемберти и миссис Бэмбридж – причем более или менее в тех же местах, что и их предшественники.

Элис закрыла глаза; она была слишком потрясена, чтобы почувствовать что-то помимо облегчения, и даже не могла объяснить смысл увиденного. Раньше, столкнувшись с подобными фактами, она бы заявила, что инфицированная ткань «перешла в другую фракцию», но с точки зрения теории Тимоти такое предположение было попросту абсурдным.

Именно мистер Уоррен и мистер Гревелл продолжили движение вперед, направляясь каждый своей дорогой в две оставшиеся области взаимодействия. С крупинками плоти этого не произошло; они остались на месте, чтобы рано или поздно столкнуться с новой парой гостей.

Но кто должен был находиться под тем же самым светом до них, если бы Элис удалось обратить танец вспять? Сами взаимодействия она знала наизусть, но для ответа на вопрос этого было недостаточно. Тогда она откопала свои заметки по формулам Тимоти и, сев, занялась проверкой и перепроверкой результатов.

На момент взятия образцов в той же самой области взаимодействия находился и Тимоти. Вторженец не мог просто стоять на месте, однако не примкнул и к более масштабному танцу. Петляя по своему маршруту, он каким-то образом оставался в пределах четырех измерений одной, конкретной области, терпеливо дожидаясь всех, кто оказывался поблизости, чтобы заключить их в свои объятия.

Глава 12

Элис сидела на скамейке рядом со скульптурой, приветствовавшей путников по дороге в Ритер; форма кривобокой пирамиды внушала уверенность в том, что встреча, на которую она так надеялась, все-таки состоится. Все балки по-прежнему выглядели в равной степени надежными; увидев эту конструкцию в первый раз, Элис бы вряд ли смогла угадать, к какой фракции принадлежала каждая из них.

Она заметила на дороге отца, который быстрым шагом направлялся в ее сторону. Элис поднялась и помахала ему рукой, не зная, стоит ли ей выбежать ему навстречу. В ответ он поднял руку, и Элис показалось, что на его лице появилась улыбка.

– Есть новости? – прокричала она, когда решила, что он подошел достаточно близко, чтобы расслышать ее голос.

– Они сворачивают изоляцию! – объявил Николас. – Перевес был небольшим…, но решающим!

Элис направилась к нему. – Поздравляю! – При мысли обо всех обвинениях, которыми ей раньше доводилось бросаться в его адрес, она ощутила укол стыда. В итоге он действительно ратовал за правду; просто потребовалось какое-то время, чтобы его убедить.

Когда они встретились, Николас бросил беглый взгляд на скульптуру; он быстро обнял дочь, и они вместе направились в сторону города.

– Мистер Уоткинс, наверное, жутко злорадствовал?

– После голосования он, похоже, был крайне доволен собой, – ответил ее отец, – но боюсь, что к нашим наблюдениям он отнесся с тем же недоверием, что и к моей теории межфракционного загрязнения.

– А миссис Кенворт?

– Продолжает стоять на своем, как ты, наверное, догадалась.

– Но голосование есть голосование? – осторожно спросила Элис. – У нее нет другого выбора, кроме как согласиться с решением большинства?

– Она определенно не станет мешать тем, кто захочет покинуть город. Но я бы не стал списывать со счетов ее сторонников: не исключено, что они станут терроризировать гостей, так что всех наших соседей нужно предупредить, чтобы те действовали с осторожностью. Возможно, уже через несколько месяцев в наши города снова вернутся ярмарки, но нельзя рассчитывать, что все вернется в норму за одну ночь.

– Это точно. – Элис рассмеялась и повернулась лицом к Солнцу. – Но какой-никакой, а прогресс, верно? – В своих мыслях она лелеяла сумасбродную фантазию, в которой все соседние города, подражая примеру Ритера, начали организовывать собственные исследовательские группы. Надеяться на то, что к подобной затее присоединится и сам Митон, было явно преждевременно, но это не исключало всего остального. Разве есть более подходящий способ приблизить победу над болезнью, чем подвергнуть ее еще более пристальному изучению – особенно теперь, когда с карантином было покончено, а Дисперсия, наконец-то, начала раскрывать свои секреты?

Отец произнес что-то неразборчивое; взглянув на него, Элис заметила, что он уже начал растворяться в воздухе.