Дитя примирения

Джеймс надеялся, что Дина не станет вдаваться в детали. Обсуждать в подробностях то, что происходит в операционной, — последнее, чего ему сейчас хотелось бы.

Дина подняла глаза и посмотрела куда-то мимо матери и Джеймса Уайатта. Как начать разговор на такую ужасную тему? Ходить вокруг да около или перейти прямо к сути?

Дина надеялась, что мать начнет разговор, но Ханна молча ждала. Она смотрела на Дину с выражением такой печали, что девочке хотелось плакать. Мать, видимо почувствовав, какая внутренняя борьба происходит внутри Дины, снова похлопала ее по руке.

— Все в порядке, дорогая.

— Ты так думаешь? — тихо спросила Дина. Несмотря на все заверения матери, она не была уверена, что этому человеку можно было доверить свою жизнь.

«Господь, можно ли ему довериться?»

Мать повернулась к врачу, который молча ждал.

— Ее изнасиловали, Джеймс. Как ты понимаешь, с тех пор она в ужасном состоянии. Ее помолвка расторгнута, ей пришлось оставить колледж. Вся ее жизнь перевернулась. Ее отец считает… В общем, мы считаем, что аборт — это наилучший выход.

У Джеймса даже перехватило дыхание. «О, Господи», — подумал он. У него из головы не выходила та, другая девушка.

— Когда это произошло?

— В начале января.

Второй триместр… Слишком большой срок для медикаментозного или вакуумного аборта…

— Жаль, что вы раньше не пришли к такому решению.

Дина вскинула голову. Она еще не сказала, что согласна.

Но Джеймс продолжал:

— Врач, который тебя обследовал, не предложил тебе никакого лекарства?

— Предложил, но я отказалась.

Он взглянул на крестик на шее Дины и решил не спрашивать ее о причинах. Лучше не вступать в религиозные споры, это только замутит воду.

— Даже спустя два месяца это была бы очень простая процедура — заняла бы всего пятнадцать минут. Аборт во втором триместре, конечно же, намного сложнее, — он смотрел на Дину, подбирая более мягкие слова. — Я собираюсь предложить тебе инъекцию простагландина, чтобы вызвать схватки и удалить плод.

Джеймс не стал продолжать. Если Дине хочется узнать детали того, как вводится гормон, куда он вводится и что происходит с плодом, ей придется спросить. Хотя она может узнать обо всем во время самой процедуры.

— Риск минимальный, — продолжил Джеймс, заметив, как побледнела Дина, и желая успокоить ее. За пять лет работы он старался заниматься пациентами в первом триместре, оставляя тех, у кого более поздний срок, доктору Франклину. Но поскольку Дина — дочь его хорошей подруги, придется сделать исключение. Он сделает все сам и будет наблюдать за ней после операции — надо быть уверенным, что все прошло нормально.

В памяти всплыла статья о девушке-самоубийце. Почему сейчас это вспомнилось? Почему он никак не может выбросить это из головы?

И почему Ханна так на него смотрит?

Он постарался сосредоточить свое внимание на Дине — помощь была нужна ей.

— Я о тебе позабочусь. Я сделаю все так, как если бы ты была моей собственной дочерью. — Когда Джеймс говорил это, его сердце дрогнуло.

— А что потом? — тихо спросила Ханна.

— Она останется в реанимации час или два. Я буду все время рядом.

— Я имею в виду… потом.

— Только несколько моих пациентов вернулись с осложнениями; осложнения были незначительные, они легко лечились лекарствами. — На его лбу появилась мрачная складка. К несчастью, большинство из них возвратились опять беременными, чаще всего на поздних сроках. Выражение его лица смягчилось, когда он посмотрел на Дину. — Я не хочу, чтобы ты о чём-то беспокоилась, Дина. Это вовсе не так трудно, как, наверно, тебе рассказывали.

Он снова заметил странный взгляд Ханны, как будто она хотела что-то сказать. Она промолчала, но с лица не сходило выражение беспокойства.

Дина знала, что мать уже все решила. Ей хотелось задать множество вопросов, но теперь что-то ей мешало. Мать была напряжена — вот-вот заплачет. Продолжать разговор — значит, причинить ей еще большую боль. И все же Дина колебалась.

То, что она знала умом и сердцем, противоречило тому, что говорил этот человек.

Ханна решила перевести разговор на другую тему.

— Как получилось, что ты стал заниматься этим, Джеймс?

— Из-за Кэролайн, — ответил Джеймс.

— Кэролайн? — явно удивленная, спросила Ханна. Она встретила вопросительный взгляд Дины и объяснила: — Кэролайн — сестра Джеймса. Она была моей лучшей подругой на первом курсе колледжа. — Ханна улыбнулась. — Мы обе были новенькие, так что вместе постигали все тяготы жизни. Кэролайн была красавицей, она с ума сходила по рок-музыке, Джэнис Джоплин и Джимми Хендриксу, она наслаждалась наконец обретенной свободой. Дружба с ней была как дружба с фейерверком. Яркая и красивая — пока горела…

— Пока?…

Ханна кивнула.

— Она умерла в конце весны. Эта смерть всех поразила. Я… в общем, эта потеря была для меня катастрофой. — Слегка нахмурившись, она посмотрела на доктора Уайатта.

— Но я не понимаю! Ты же говорил, что она умерла от аппендицита?

— Она умерла от сепсиса — последствие нелегального аборта.

— Ох, Джеймс…

Дина почувствовала, что мать чуть не плачет.