Дитя звезд

Клэр вспомнила про красный семимильный сапог без пары. Он был где-то там, во рту химеры. Но даже если бы им удалось вернуть его, оставшись никем не замеченными, их было слишком много, чтобы проделать такой длинный путь на одном сапоге.

Все молчали. Как вдруг…

– Я, – с несчастным видом произнёс Терний. – Я проведу вас туда.

Глава 18

Первые несколько часов пути в роли пленных его королевского высочества Терния Посевного прошли на удивление весело. Хотя деревянной тележке и костлявой кобыле, которую для них раздобыл Серп, было далеко до машины мамы и папы, это путешествие не так уж сильно отличалось от особых воскресных поездок семьи Мартинсон на озеро.

После того как Терний озвучил своё предложение, они провели остаток дня и большую часть ночи, готовясь к предстоящей дороге. Когда рассвет наконец забрезжил, Серп помог им покинуть Огнеград, не вызывая лишних вопросов. Как только они очутились на дороге, ведущей к Замку на вершине холма, он передал поводья Тернию и слез с тележки. Кователь не отправится вместе с ними в путь, чтобы спасти единорога и собрать зубцы. Вместо этого он пойдёт за почтовыми нитями к тому месту, где Надиа и Плетёный Корень разбили свой лагерь, и передаст ей слова паутчицы: «Только королева может победить королеву».

И всё же Серп не оставил их без напутствия.

– Если вы столкнётесь с кем-нибудь из Роялистов, скажи, что выполняешь секретное поручение Эстелл, – наставлял Серп Терния, который должен был ехать впереди, пока остальные прячутся в телеге. – Но если вас остановит кователь, просто сверкни этой монетой из золота дураков. – Он объяснил, что пока монета лежит в кармане Терния, она будет гладкой, словно озеро в безветренную погоду, но как только он покажет её кователю, на ней тут же вытравится эмблема того магистра, которого смотрящий уважает больше всего. И тогда кователь поверит, что этот самый магистр дал Тернию разрешение на проезд. – Благодаря золоту дураков мои дела идут гладко, – добавил Серп, вкладывая монету в ладонь Терния.

На что Сена пробормотала:

– А сокровища текут в твою мастерскую рекой.

К счастью, Серп, по всей видимости, не услышал её язвительное замечание, и Клэр быстро проглотила улыбку. Как же она скучала по Нэту и Сене, её первым друзьям в Ардене! Да и маленькая медная химера быстро заняла большое место в её сердце.

– Как вы это сделали? – спросила Клэр, как только грязь и гравий захрустели под колёсами телеги. Она выставила палец и аккуратно погладила медные пёрышки. Грифин издал что-то среднее между чириканьем и мурлыканьем, и Клэр улыбнулась от уха до уха.

– Это всё Сена, – ответил Нэт, протягивая руку, чтобы почесать макушку питомца. – У неё настоящий талант к оживлению химер.

– Думаю, у меня неплохо получается, – заметила Сена с несвойственной ей скромностью.

– Неплохо? – удивился Нэт, качая головой. – Это ещё слабо сказано! – Он повернулся и посмотрел на Клэр серьёзными карими глазами. – Кователи из Плетёного Корня сказали, что такое чутьё на работу с металлом они видят впервые.

– Это всё журналы моих родителей, – объяснила Сена, хотя и выглядела при этом польщённой и слегка удивлённой похвалой Нэта. – Не подумай, что это дневники с сокровенными мыслями или чем-то таким. Просто заметки, которые они делали при исследованиях, некоторые догадки. – Она пожала плечами. – Иногда в них можно найти совет, как ускорить процесс, или объяснение вещей, которые, ну, не знаю, звенят. Хотя, – добавила она, помрачнев, – кого волнует, открою ли я четвёртое свойство металла, если я не могу найти родителей?

– Не волнуйся, – быстро произнёс Нэт, и у Клэр возникло чувство, что они говорят об этом уже в тысячный раз. – Когда мы найдём единорога, он поможет нам выяснить, что стало с твоими родителями.

– Хм, – ответила на это Сена, но потянулась к своему бездонному рюкзаку (точно такому же, как у Клэр, только из чёрной кожи, вместо голубой ткани) и вытащила из него потрёпанную книгу. На переплёте из фольги цвета розового золота было вытеснено: «Том MCMLXXXIX». Это был один из множества журналов Булатных. – Вот, – сказала она, бросая его Клэр. – Взгляни, если хочешь. Я взяла все их журналы с собой.

Не обращая внимания на стрекотание Грифина, недовольного тем, что она прекратила его гладить, Клэр поймала и раскрыла книгу. В ней было полно странных символов и каракуль, которые, как она догадывалась, были буквами. Почерк был острым. Он расползался трещинами и неожиданно разламывался, словно сухое бревно. Клэр прищурилась, и ей показалось, что она разглядела знакомое имя.

– Здесь что, написано Бесцепный? – спросила Клэр. Сена кивнула, и по телу Клэр начало растекаться любопытство. – Почему Бесцепные упомянуты в журнале твоих родителей? Они были знакомы?

– Не уверена, – призналась Сена, вынимая кончик косы из клюва Грифина, – но это не про Акилу и Ковало Бесцепных. – Она указала на предыдущую каракулю. – Здесь написано Аллория Бесцепная.

Клэр нахмурилась:

– Я уже слышала это имя, кажется.