Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего Рейха

Не нахожу возможным понять, каким образом вы радостно приветствуете политический шаг в Женеве, а сами при этом отказываетесь занять недвусмысленную позицию по отношению к Церкви, которая систематически отказывает нам в равном статусе243.

Много позже, проведя восемь лет в концентрационных лагерях по личному распоряжению Адольфа Гитлера, Нимёллер написал прославившиеся слова:

...

Сперва они пришли за социалистами, и я молчал, потому что не был социалистом. Потом они пришли за членами профсоюзов, и я молчал, потому что не состоял в профсоюзе. Потом они пришли за евреями, и я молчал, ведь я не еврей. А когда они пришли за мной, уже не оставалось никого, кто бы заступился за меня.

Объявив о намерении выйти из Лиги Наций, Гитлер хитроумно предоставил окончательное решение «немецкому народу» на референдуме 12 ноября. Он заранее знал, каков будет ответ, тем более что пресса и финансы Германии уже находились в руках нацистов.

Правильно был выбран и день плебисцита – правильно и цинично: накануне, 11 ноября, отмечалась 15-я годовщина унижения, нанесенного Германией от Антанты. На случай, что кто-то мог это забыть, Гитлер напомнил об этой вехе в своей речи:

...

Позаботьтесь о том, чтобы в дальнейшем этот день вспоминался в истории нашего народа как день спасения! Да будет записано: 11 ноября немецкий народ формально лишился чести; пятнадцать лет спустя наступило 12 ноября – и немецкий народ вернул себе свою честь! 244

Итак, 12 ноября Германия в очередной раз утвердила диктатуру Гитлера и «демократическим путем» передала ему единодушное разрешение утереть нос всем врагам Германии и тем, кто так унизил страну. Пусть Франция, Англия и США видят, с кем вздумали шутки шутить!

«Немецкие христиане» перестарались

Пьянящая пора для нацистов. На следующий день после референдума «немецкие христиане» затеяли праздник в форме массового митинга на своей любимой площадке в берлинском Дворце спорта (Sportpalast). Большой зал украшали нацистские флаги и плакаты с лозунгом «Один Рейх, один Народ, один Фюрер, одна Церковь». Двадцать тысяч человек собрались послушать руководителя «немецких христиан» в Берлине, истеричного преподавателя по имени Рейнгольд Краузе. То был его момент славы, и Краузе ухватился за свой шанс обеими руками. Однако он выскочил на сцену с таким энтузиазмом, что причинил существенный вред и себе, и всему движению.

Не ведая, что в тот день его речь услышат за пределами отобранной аудитории Дворца спорта, Краузе выболтал все то, что он сам и наиболее фанатичные лица в движении «Немецких христиан» давно уже обсуждали между собой, но ни разу еще не произносили публично. Маска умеренности, до сих пор предъявлявшаяся большинству немцев, была сорвана.

Грубо, без обиняков, Краузе потребовал, чтобы германская Церковь раз и навсегда избавилась от каких-либо следов еврейства. Первым делом отбросить Ветхий Завет, «с еврейской денежной моралью и сказками о торговцах скотом и шлюхах!». Стенографический отчет запечатлел в этот месте «продолжительные аплодисменты». Новый Завет также следует подвергнуть ревизии: образ Иисуса должен «полностью совпадать с требованиями национал-социализма». Устранить «излишний акцент на распятом Христе» – образ Распятого депрессивен, говорит о поражении, то есть он – еврейский, Германии же требуется надежда и победа! Краузе высмеял «богословие равви Павла с его козлами отпущения и комплексом неполноценности», высмеял символ креста, «нелепый, подрывающий силы пережиток иудаизма, неприемлемый для национал-социалистов!». Он потребовал, чтобы каждый пастор в Германии приносил личную присягу на верность Гитлеру, «и пусть каждая церковь в Германии примет к сердцу Арийский параграф и изгонит всех христиан еврейского происхождения!245».