Дюна и философия: путь ментата

Соблазн того, что какие-то технологии будущего спасут нас, несомненно, велик, будь то Мессия, что поведет нас в рай, или идеальный инструмент, который сделает наши жизни проще. Первое, чего Алия пожелала, скатываясь в безумие, было такое же могущетвенное предвидение, которым обладал ее брат. Но если об этом тщательно поразмышлять или увидеть, как это было продемонстрировано в «Дюне», подтекст «инструмента», который может управлять самой нашей жизнью, пугает. Представим, что наш мобильный телефон советует нам в любое время и безошибочно лучшее действие для всего. На какую работу устроится, какого человека пригласить на свидание или с которым скрепить себя узами брака и когда переходить улицу – все это без знания, почему тот или иной выбор правильный или практичный. Лежа на смертном одре, последовав каждому совету и без принятых собственных решений, рука, протянутая и разбивающая «компьютерный мозг», который прожил за нас всю жизнь, будет внутренним Батлерианским джихадом.

Долгие годы Пола на императорском троне, когда каждая секунда была известна до того, как она наступила, представляли неподдельный ужас. В конечном счете его сын перестроил человечество на свободу от любого предвидения, создавая людей, которые были скрыты даже от него самого. Неудивительно, что схожесть между движением по пути, проложенному предвидением или сгенерированному компьютером, лучше всего была видна Лето II через его Другую память: «Люди должны выбрать свой собственный путь. Это не то, что могут сделать машины». Он стремился освободить человечество от любого сосредоточения на чем-то одном, особенно от орудия предвидения, которое было достаточно могущественно, чтобы связать человечество вместе, чтобы оно разделяло одну судьбу подобно тому, как зависимость от Пряности связала старую Империю вместе с центром на Арракисе.

Все это сделано, чтобы обеспечить наше выживание и самоопределение, без которого мы не в полной мере люди, ни по отдельности, ни как вид в целом. Еще раз Герберт выворачивает героический миф наизнанку. Великий Тиран в форме гигантского червя был истинным спасителем человечества. Когда началась история возвышения Атрейдесов, Пол прошел испытание на истинное бытие человеком, и в конце Лето II тоже доказывает это, пожелав страдать за все человечество. Он остался в ловушке предвидения, чтобы самому уничтожить этот ужасный инструмент, стерев угрозу для своего рода. В том же ключе Фрэнк Герберт так же ловко переворачивает научнофантастическое клише «крутого Макгаффина», которое управляет сюжетом и спасает положение – существование такого инструмента само по себе становится угрозой!

В таком случае Батлерианский джихад являлся предостережением. По традиции греческих трагедий это предостережение, которое персонажи «Дюны» не слышат, и они снова должны приходить к осознанию того, что предвидение – это опасный инструмент. Политическое предостережение Герберта не просто против простых решений, а против единственных решений. Любой однозадачный план потенциально опасен. Это не должен быть призыв луддитов избавляться от всех думающих машин до того, как они доведут наших внуков до мыслительной опустошенности и стагнации. Не должно быть это и призывом не думать наперед и не планировать завтрашний день.

В книге «Без меня ты ничто» Герберт не выступал против компьютеров: «Не нужно винить наши инструменты, проблема в том, как мы их используем и какую надежду в них вкладываем». Вместо того чтобы повышать обеспокоенность компьютерами, книга предупреждает нас о том, для чего мы используем их, и настаивает на том, что ими должны распоряжаться индивиды, а не какая-то властная элита, которой доступны понимание, сила и выключатель для наших компьютеров и информации. «Дюна» побуждает нас принять во внимание ресурс, который мы вкладываем в любые технологические решения, и спросить себя, в какой момент нечто такое, как компьютер, начинает жить нашу жизнь за нас. Когда они отправляют наши письма? Когда решают уравнения? Когда планируют наше расписание? Когда говорят нам, где ближайший бар, чтобы взять пива, или в каком из них на этот раз мы вернемся в сознание?

Нравственный риск думающих машин в возможности позволить им взять на себя человеческое мышление одновременно в нашей личной жизни, в культуре и в целом мире. Даже если совет был полностью правильным, у нас есть привилегия делать наши собственные суждения, от которой мы не должны отказываться. Человеческая жизнь – «не проблема, которую нужно решить, а реальность, которую нужно воспринимать» («Дети Дюны»).