Диверсант Петра Великого

– Винюсь, господине. Токмо я виноват. Никто более не знал про то. Ни боярыч, ни его люди. Я в костюм кикиморы обрядился и в овчарню двинулся. Меня одного наказывай!

Я уже было хотел выругаться, как вперед шагнул и боярыч:

– Молчи, Пали. Все мы, Александр Данилыч, тама были. Костюмы, тобой даденные, взяли и пошли… Токмо не наживы ради или злодейства какого. Посмотри на нас. Три дни уже одну полбу едаем. Боле нечего. Зверье в лесу все пугано. Рыбья одни мальки. Вона и одежонка в ветхость пришла. И шо?

Все слова, что я приготовил, у меня тут же в горле комом застряли. «Пришла беда, откуда не ждали! С баблом задница! Как же я мог про это забыть?» Как, как? Очень и очень просто! Прошедшие две недели прошли для меня словно в тумане. Я жил на три дома! Носился, как безумный, от ставки Петра Алексеевича к своим диверсантам, потом к пехотинцам со скорострельными фузеями и к кузнецам. Я нужен был везде, но разорваться на десятки Александров физически не мог. Нужно было объясняться с царем, следить за кузнецами, тренировать пехотинцев. Настоящей головной болью оставались мои диверсанты, которые просто поверить не могли в то, чего я хотел от них. Как это так, нападать ночью, травить скот и воду, поджигать обозы и склады и т. д.? Так же не воюют, бормотали они…

– Помираем, господине, – подали голос и остальные; замычал что-то жалостливое и горбун. – Хлебушка аж цельную седмицу не видали. Про солюшку родимую и забыть забыли. Пресно все… Як же воинскую службу служить?

С досады я махнул рукой на голосящих. Откуда мне было взять денег? Сейчас, в этом времени, с деньгами было совсем туго. Медные грошики ходили по рукам у простого люда. У купчин можно было увидеть и серебряные пфенниги. Про золото вообще не мечтать. В открытом хождении его вообще было не найти. Просить денег у Петра было поздно. Царь уже умчался в Архангельск, изучать морское и корабельное дело. Грабить крестьян, как мои сделали? У одних овцу утащить, у других десяток кур, у третьих зерна? Гиблый путь! На таком корму долго было не протянуть; сожгут или линчуют.

«По ходу, все мои планы накрываются медным тазом. Я ничего не успеваю. Не хватает ни времени, ни ресурсов… Что делать?» Мой блуждающий по сторонам взгляд вдруг остановился на боярыче, сидевшем с меланхоличным видом на бревне. Небольшим ножичком в руках он строгал какую-то деревяшку. «Строгает сидит. И нам, похоже, остается только идти и строгать деревяшки на колья, на которые сами же и сядем… Доигрался! Натрепал языком! Наобещал Петру! И что теперь делать?» Мой взгляд опять остановился на этом потомке боярского рода. «Где взять бабло? Деньги? Не с мстителя же нашего пример брать по боярам бегать…» Вспомнив этот случай, когда мой диверсант в порыве мести за своих родных попытался напасть на одного боярина в его же доме, я замер. «Черт, черт! Боярин – это же не бедняк какой-то, у которого за пазухой ничего не было. Если к такому залезть, неужели нечем будет поживиться? Да и для моих диверсов хорошая тренировка будет…»

– Боярыч, подь сюда. Давай, давай. Разговор есть. – Я поманил его к себе пальцем. – Помнишь, что я тебе обещал при первой встрече? – Тот через несколько мгновений раздумий кивнул. – Хочешь еще наказать того, кто лишил тебя и твой род всего? Хочешь наказать этого ублюдка?

Кто в здравом уме откажется от предложения наказать обидчика? Здесь же речь шла не о наступившем тебе на ногу или обругавшем тебя. Мы говорили об одном из богатейших людей России того времени, представителе древнейшего боярского рода, боярине Шереметеве, из-за жадности которого погибла вся семья моего диверса. Естественно, он был согласен!

– Сейчас собирай своих бездельников и идите готовиться. Подготовь две телеги. Проверь маскировочные халаты, крюки, оружие. Подумай, как с собаками разобраться. Кто знает, вдруг во дворе псов полно. Потом хлопот с ними не оберешься… – перечислял я то, что нужно было сделать. – Сегодня ночью в Москве надо быть, пока ворота не закроют… Я же с нашими пехотинцами позанимаюсь. Ясно? Вот и ладушки!

Пехота, чуть больше десятка петровских преображенцев, из которых я делал чудо-бойцов, по-прежнему сидела возле колодца и валяла дурака. По-моему, их еще мучило сильное похмелье.

– А ну, встали, волчье мясо! Умеете пить, умейте и отвечать, – под моим недовольным взглядом медленно строились помятые и похмельные солдаты. – Времени у нас мало и с каждым часом остается все меньше и меньше… Сегодня будем учиться фузеи заряжать. Что разорались? Знаю, что уже умеете. Но учиться будем заряжать и стрелять из фузеи сначала с колена, а потом лежа.