Дневник. 1873–1882. Том 2

На днях приезжал ко мне государственный секретарь Перетц с поручением от председателя Государственного совета великого князя Константина Николаевича, который возымел мысль восстановить в Государственном совете прежний департамент военных дел, давно уже переставший существовать и окончательно упраздненный в 1864 году. Меня крайне удивило такое неожиданное предположение, тем более что упразднение этого мифического департамента, утратившего всякое значение с учреждением Военного совета, совершилось по представлению самого же великого князя Константина Николаевича, вскоре по назначении его председателем Совета. Конечно, я откровенно высказал Перетцу свое мнение о несообразности такого предположения; сам Перетц проговорился, что главной целью великого князя было создание положения брату его, великому князю Николаю Николаевичу, которого предполагалось назначить председателем воскрешаемого департамента. Я не скрыл от моего собеседника, что, независимо от личных отношений моих с Николаем Николаевичем, я сочту невозможным в случае осуществления нового проекта оставаться в должности военного министра и воспользуюсь предлогом, чтобы удалиться на покой, о чем так давно мечтаю. Перетц рассыпался в уверениях, что при таком взгляде моем на предположение председателя Государственного совета не может быть об этом и речи.

6 декабря. Суббота. Сегодня во время моего доклада государь спросил меня, не читал ли я статью в «Московских ведомостях» о том, что будто бы предполагается Военное министерство разделить на две части, подобно прежде существовавшему разделению на собственно министерство и Главный штаб его величества. Я не читал статьи «Московских ведомостей», но слышал уже о появлении этой утки в других газетах. С какой точки зрения взглянул на эту странную выдумку сам государь, я не мог подметить.

После доклада ездил в Аничков дворец поздравить наследника и цесаревну с именинами старшего их сына. Позже был у меня князь Гика, только что возвратившийся к своему посту представителя Румынии при нашем дворе.

Вчера заезжал опять ко мне Бютцов и сообщил о новых разговорах с Цзеном. Давно пора бы прекратить эти разговоры; но Бютцов только теперь принимается за редактирование окончательных условий, которые должны быть предложены китайскому правительству взамен Ливадийского договора. Мы условились, в каком смысле изложить статью, относящуюся к изменениям пограничной черты.

8 декабря. Понедельник. После заседания Государственного совета великий князь Константин Николаевич пригласил меня в свой кабинет, чтобы объясниться по делу, о котором уже говорил мне, по его поручению, статс-секретарь Перетц. Великий князь уверял меня в том, что он в своем предложении отнюдь не имел намерения что-либо предпринять вопреки моим желаниям, что не решился бы и поднять вопроса, если б не предполагал, что мысль его согласуется с моими мнениями. Я в свою очередь сказал великому князю, что в суждениях своих о делах служебных никогда не руководствуюсь какими-либо личными своими удобствами или желаниями, и повторил те же возражения, которые высказывал уже Перетцу против предположения о восстановлении департамента военных дел. Само собою разумеется, что при этом объяснении (в присутствии Перетца) не было даже произнесено имя великого князя Николая Николаевича.

После заседания Государственного совета заехал я навестить больного А. А. Баранцова, которого нашел в менее тяжелом положении, чем ожидал.

9 декабря. Вторник. После моего доклада у государя продолжительный доклад Гирса. Главным предметом обсуждения были последние разговоры Сабурова с Бисмарком, перед самым отъездом нашего посла из Берлина. Привезенное им самим донесение об этих разговорах не совсем удовлетворяет ожидания государя.

Из дворца ездил я в Академию Генерального штаба, где послушал чтение одного из офицеров выпускного класса. Затем присутствовал в Комитете министров и Кавказском комитете. Перед обедом были у меня Сабуров и Бютцов. Первый выразил желание, чтобы мы с ним и Гирсом предварительно сошлись для серьезного обсуждения последних предложений Бисмарка, прежде доклада о них государю. Бютцов прочел мне проектированные им статьи нового договора с Китаем. Условия эти до того смягчены против Ливадийского договора, что, кажется, со стороны Цзена не может уже быть никаких возражений: мы уступаем ему по всем пунктам. Решено даже отказаться от предложенной им самим прибавки 2½ миллионов рублей к сумме, выговоренной в Ливадийском договоре в вознаграждение наших издержек по занятию Кульджи. Сегодня испрошено Гирсом у государя соизволение на эту великодушную с нашей стороны уступку.

16 декабря. Вторник. В течение недели несколько раз приезжал ко мне посол Сабуров, чтобы снова толковать о редакции предполагаемого соглашения между тремя империями. Мы придумали многие значительные исправления и дополнения к статьям, формулированным князем Бисмарком. Некоторые полезные указания были даны и послом нашим в Вене Убри.