Дневник. 1873–1882. Том 2

Опять имел продолжительную беседу с графом Лорис-Меликовым, который снова советовался со мною о разных имеющихся в виду перемещениях на высшие должности. Кажется, ему удастся склонить государя к смене Грейга, поднять снова вопрос об отмене подушной подати, призвать к новой жизни земство и многое другое, о чем за несколько месяцев перед этим нельзя было бы и заикнуться. Место министра финансов предложено Абазе, но еще не придумано, кого назначить вместо него председателем департамента экономии. Некоторые из предполагаемых новых назначений удивили меня своею неожиданностью: так, например, в попечители университетов московского и петербургского имеются в виду – Петр Федорович Самарин и Константин Дмитриевич Кавелин! Особенно удивляет меня назначение последнего: Кавелина я знаю с молодых лет, люблю его и глубоко уважаю; но никак не могу себя представить его в роли администратора.

В Ливадии наслушался я рассказов о том, что делается в царской семье и в тесном придворном кружке. Говорят о холодных и натянутых отношениях цесаревны с негласной супругой императора, о неловком положении последней при появлении ее в публике, и удивляются тому, что государь явно желает дать своей новой семье официальное положение. От этого жизнь в Ливадии сделалась невыносимою. С каждым днем всё более я доволен, что избавился от нее: остаюсь там только по нескольку часов три раза в неделю и, покончив свои дела, спешу скорее обратно в своей уединенный, спокойный приют.

18 октября. Суббота.

В течение всей недели не было ничего, заслуживающего внимания. Политика европейская исключительно сосредоточилась на вопросе о Дульцинье, будто этим одним пунктом и ограничиваются все задачи европейской политики. Англия, выступившая было так задорно против Турции, начинает искать предлога к отступлению, видя положительное нерасположение Франции, Австрии и Германии к принудительным мерам. Турки ясно видят разлад между большими державами и до сих пор уклоняются от передачи Дульцинье черногорцам.

Переговоры с китайцами также идут плохо. Цзен сделался крайне несговорчив, даже резок. Отовсюду получаются сведения о приготовлениях Китая к войне; агенты его деятельно отправляют из Европы и Америки массу хорошего оружия, пороха, пушек, торпед и проч. Возникает мнение, что наши приготовления слишком незначительны сравнительно с китайскими.

В последний четверг в Ливадии было у меня совещание с Гирсом и Мельниковым о том, в каком смысле заявить Цзену окончательные наши условия. До сих пор Жомини и Бютцов ограничивались только разговорами с китайским уполномоченным, не давая ему положительного письменного ответа на его ноту. Притом разговоры барона Жомини не отличаются ловкостью и выдержкой; это не дипломатические переговоры с азиатом, а легкая салонная болтовня. Теперь мы пришли к тому заключению, что необходимо предъявить Цзену меморию, в которой изложить окончательно наши условия, ограничив их самыми умеренными требованиями. Мельников едет в Петербург со словесными по этому предмету указаниями.

Если Цзен не примет и последних этих условий, то ничего другого не останется, как обратиться к заявленному им же словесно решению: признать Ливадийский договор неутвержденным и остаться in status quo

, причем мы удержим за собой Илийский край.

19 октября. Воскресенье. Приехал ко мне в Симеиз сын мой, назначенный командиром Крымского татарского дивизиона. Завтра едет в Ливадию представиться государю.

21 октября. Вторник. В прошлый четверг представлялся государю приехавший сюда новый министр народного просвещения Андрей Александрович Сабуров. Во время доклада государь спросил меня, познакомился ли я с ним и имел ли случай с ним беседовать о его предположениях по устройству учебной части. Я ответил, что вовсе его не знаю. Несколько спустя после моего доклада вошел ко мне Сабуров и сказал, что обращается ко мне по приказанию государя, чтобы посоветоваться относительно некоторых предположений по учебному делу, в особенности же по студенческому вопросу, а вслед за тем подробно изложил свои мысли о настоящем ненормальном положении университетов, о необходимости корпоративного устройства учащейся молодежи, о признании права на сходки, общественную кассу и проч., и проч.

Я выслушал его с искренним удовольствием, потому что сам давно уже проповедовал те же мнения и высказывал их во всех бывших совещаниях по учебной части. В таком смысле ответил я Сабурову и выразил ему полную мою готовность поддержать его предположение. Тогда он предложил мне представить государю доклад за общей нашей подписью. Мы сговорились сойтись снова в субботу. В этот день государь опять спросил меня о нашем совещании, и я доложил, что с истинным удовольствием услышал от нового министра те же самые мнения, которые я уже несколько лет тщетно выражал при каждом случае.