Дневник интриганки

– Дома я взломала замок и стала читать. В дневнике была история девушки и двух братьев… Я была убеждена, что эта история о Кире и Даниле. Но Данила начал ухаживать за мной, я верила ему и была так счастлива, что забыла обо всем на свете… и… и о моем друге… о тебе.

– Друг… громко сказано. Подумаешь, виртуальная переписка.

– Неправда, ты первый, кто протянул мне руку в этом городе. А я… я была слишком занята, чтобы понять, что обидела тебя. Но ты не думай, что я такая счастливая… Данила просто использовал меня и подбирался к дневнику. Я поймала его, когда он пытался его выкрасть. Я была так обижена, зла на него и на Киру, думала, что он после падения с крыши выздоровел и теперь вместе с Кирой интригует. И тогда я распечатала дневник и распространила его по школе.

Денис выглядел совершенно спокойным. Он приподнял лежащую на диване телевизионную программку и достал из-под нее распечатанный экземпляр дневника.

– Вот этот?

– Откуда у тебя…

– В почтовый ящик вчера вечером бросили.

Я убито кивнула:

– Да, этот. Вчера я узнала, что мой враг вовсе не Кира, Кира в этой истории всего лишь ПМ – пушечное мясо. А дневник написала…

– Лия, – закончил он за меня.

– Да. А парень, которого она любила, вовсе не Данила, а ты. И если бы я только знала… Я бы никогда не поступила так с тобой!

– Знаешь, это заблуждение. Если ты поступила дурно с кем-то, кто, по твоему мнению, этого заслуживал, то могла бы так поступить с кем угодно. Думаешь, все сразу рождаются плохими? Нет. Просто с каждым не тем поступком человек все меньше придумывает для себя оправданий. А однажды оправдания не тем поступкам становятся не нужны. Потому что в твоем понимании эти поступки совершенно нормальны. Вслед за своими поступками меняемся и мы!

– Но ты сам мне советовал распечатать дневник, помнишь? А как же твой совет, защищаясь, нападать? Вот я и напала! Легко давать совет нападать, если нападать будут не на тебя, да?

Он кивнул.

– Точно.

– И теперь я виновата. Я не умею нападать, напала, а вышло черт-те что… Гол в свои ворота!

– Ты скромничаешь. – Он прихлебнул из чашки.

– Что мне теперь делать?

– А ты, значит, за еще одним советом пришла? Пожалуй, я воздержусь.

Мы негромко вместе засмеялись, и мне внезапно так стало легко и хорошо, что, не в силах этого скрывать, я выпалила:

– Мне так тебя не хватало! Теперь я знаю твое имя. Денис.

Его лицо помрачнело, улыбка исчезла.

– Теперь ты знаешь, что наша переписка никогда не перерастет в прогулки под луной. Да и если бы… ты в любом случае не девчонка моих грез.

Его слова меня уязвили, но я проигнорировала их, понимая, каково ему сидеть в четырех стенах, когда остальные студенты – тот же его брат – живут полной жизнью.

– Родители тебя не вывозят? – спросила я.

– Я сам не хочу.

И тут меня осенило.

– Ты не учишься в СПБГУ, верно?

Он едва заметно кивнул. Я заметила в углу костыли.

– Ходишь на них?

– Немного. По комнате.

– Но почему? – вскричала я. – Ты должен выходить на улицу. Тебе нужно дышать воздухом… и не только на балконе! – Я вскочила. – Давай прямо сейчас?

– Ты рехнулась? – поморщил он нос.

– Нет. Я помогу тебе, давай выйдем во двор и просто посидим на скамейке?

– Зачем?

– Ну… я не знаю.

– Думаешь, пришла такая сестра милосердия и круто изменила мою жизнь, да? – Он пренебрежительно засмеялся. – Иди домой… или в школу, или куда там тебе еще нужно, мы не будем друзьями.

Я стояла перед ним с красными от стыда щеками, но он потянулся за пультом и включил телевизор. Я гордо вышла из кухни, уже надела ботинки, когда у меня всплыли строки из дневника Лии. «Я стояла перед ним на коленях и просила позволить мне быть рядом. Но достучаться до него у меня не получилось. Он закрылся и захлопнул двери перед всеми, кого раньше знал».

У меня в груди что-то заныло. Я быстро скинула ботинки, вошла в кухню, взяла со стола пульт и выключила телевизор.

– Не обнаглела ли ты? – рассердился Денис.

Я решительно взяла костыли и заявила:

– Я знаю, что ты делаешь!

– И что же?

– Отталкиваешь людей, которым ты не безразличен, – вот что! Ты оттолкнул своих друзей, Лию… брата.

– Дура! – крикнул он. – Люди дорожат тобой, пока ты можешь им что-то дать. А что и кому я могу теперь дать?

– Сам дурак! – огрызнулась я. – Самое важное, что один человек может дать другому, – это себя и свое общество!

– Ну да-а! И много кому в школе из ребят ты предложила себя и свое общество? Ой, постой, интереснее другое, кому это вообще было нужно?

– Не ты ли говорил, что нравишься людям?

– Нравился, – угрюмо поправил он, – пока был здоров.

– Я – не показатель, твоя девушка Лия настроила всех против меня, может, если бы не она, я кому-нибудь и понравилась бы! – Я протянула ему костыли.

– У меня нет девушки, – он вырвал у меня костыли. – Черт с тобой. Пошли на скамейку.

Я заметила пищевую пленку и завернула в нее четыре бутерброда, объяснив удивленному Денису – на воздухе разыгрывается аппетит.

Он смерил меня взглядом и буркнул: