Дневник посла Додда

Потом пришел мистер Пирс из компании «Интернэшнл дженерал электрик» с просьбой поскорее поддержать перед государственным департаментом предложение Сименса о прокладке кабеля для связи между Германией и Соединенными Штатами. Этот проект разработан крупнейшими европейскими электрическими компаниями совместно с бременскими импортерами хлопка и имеет целью связать кабелем Германию с Соединенными Штатами, минуя Англию. Тогда Германия получит возможность покупать хлопок на те деньги (10 или 12 миллионов долларов), которые она получит от Соединенных Штатов за прокладку кабеля. В осуществлении этого проекта имеются два препятствия: во-первых, монополия прокладки кабелей принадлежит сейчас Англии, и она может запретить производство работ на всей территории Ирландии и, кроме того, нью-йоркская телеграфная и телефонная компания может не признать проектируемую линию звеном между американской и германской системами связи. Мистер Пирс довольно долго объяснял и доказывал мне все выгоды этого проекта и убедил меня, что дело не лишено смысла, после чего я согласился поручить нашему торговому атташе внимательно изучить его.

Суббота, 17 ноября.

Приезжал польский посол Липский, который пробыл у меня около часа. Я поздравил его с тем, что он произведен в ранг посла, и он очень откровенно обсуждал со мной польско-германские отношения. Липский сказал:

– Пакт, заключенный прошлой зимой¹⁵, – дело временное. Германия хочет вновь аннексировать часть нашей страны – об этом ясно свидетельствуют карты, развешанные повсюду. Несколько дней назад я заявил протест против этого, но так и не получил от министерства иностранных дел удовлетворительного ответа. Русские и немцы ведут переговоры о торговом соглашении, наряду с которым, как мне кажется, подготавливается политический и военный пакт, но они держат это в секрете. Главная цель переговоров – изолировать Францию.

Он не сказал, что те же самые мотивы обусловили в недавнем прошлом действия его собственного правительства, хотя и подразумевал это.

– Германия, – продолжал он, – намерена вновь аннексировать Эльзас и Лотарингию и значительные части территории Польши, а также Австрию и Чехословакию. Тогда она сможет контролировать Балканскую зону и все Балтийское море. Если Германии это удастся, Европа будет в ее власти.

Разумеется, он не сообщил мне ничего нового, но в устах человека, который содействовал в 1933 году заключению унизительного для Франции пакта, это звучало любопытно. Для меня, однако, ясно, что он все еще смотрит на Францию и Англию как на единственную надежду поляков. Он твердо верит во франко-англо-бельгийский пакт, заключенный в июле. По его словам, сотрудничество западных держав – единственное спасение для всех малых стран Европы.

Мне кажется, что господин Липский не очень-то сочувствует диктатуре, хотя никогда не выказывает своей неприязни к реакционному строю в Польше. Как дипломат он повинуется своему правительству и сохраняет внешнее беспристрастие, даже когда затрагиваются самые щекотливые вопросы.

Вечером мы поехали в Далем на обед к профессору Герману Онкену¹⁶

. Библиотека, в которой собрано, вероятно, не меньше четырех тысяч томов, была полна гостей – все мы стояли там до тех пор, пока нас не пригласили к столу. Онкен – крупнейший немецкий историк, автор многих книг, но из тех, что я читал, ни одна не отличается беспристрастностью, которая, как мне кажется, необходима в исторических работах, чтобы они достигали своей цели.

Когда обед был подан, один из гостей встал, чтобы поздравить хозяина по случаю его шестидесятипятилетия. Он прочел прекрасное стихотворение, в котором Онкену воздавалась должная хвала, но было и сатирическое предостережение от ужасного несчастья, которое может постичь его, если, не дай бог, у кого-нибудь из его предков была неарийская кровь. Такое же притворно-торжественное предостережение автор преподнес и всем присутствующим, причем сделал это в таких остроумных и искусных выражениях, каких я никогда еще не слыхал. Хотя в каждой строчке стихотворения высмеивалась современная нацистская философия, оттуда нельзя было бы взять ни одной цитаты, которая могла бы послужить судебным обвинением.

Затем встал доктор Фридрих Шмидт-Отт, который в том же шутливом духе процитировал перефразированные стихи Шиллера, подчеркивая величие знаменитого современника Гёте и досадный либерализм этого единственного немецкого поэта, которого нацисты объявили своим идеалом. Потом еще один гость минут десять говорил в том же духе, и наконец доктор Фердинанд Зауэрбрух, знаменитый врач, лечивший Гинденбурга, с большим остроумием подвел итог всем поздравлениям и ловко отпустил несколько комплиментов в адрес фрау Онкен. На протяжении всего вечера гости едко высмеивали философию и действия Гитлера и Розенберга, что доставляло обществу большое удовольствие.