Дневник посла Додда

Воскресенье, 11 ноября. Вчера приходил Джеймс Макдональд, который надеялся повидать некоторых членов германского правительства. Доктор Шахт отказался принять его, хотя сам назначил аудиенцию на 9 ноября. Завтра Макдональд встретится с заместителем Шахта. Он надеется уговорить немцев разрешить евреям, которых насильственно вынуждают покинуть Германию, взять с собой хотя бы часть своего имущества.

Сегодня у нас завтракал профессор Серинг, который лучше, чем кто-либо из известных мне людей, знает экономическую и сельскохозяйственную жизнь современного мира. Он опять горячо и совершенно открыто выражал несогласие с философией и практической деятельностью Гитлера. Его жена была еще более безрассудна. Оба они не очень-то усердные христиане, но регулярно посещают церковь доктора Нимеллера в Далеме и радуются, что лютеране воспротивились попытке насильно объединить всех немцев в одну церковь – «Deutsche Christen».

На завтраке также присутствовал граф фон Бернсторф, племянник бывшего германского посла в Вашингтоне. Граф тоже открыто критиковал самовластие, которое, как он сказал, означает для Германии гибель на долгие десятилетия. Был у нас и еще один гость, незадолго перед тем очень откровенно высказывавшийся в Берлинском спортивном клубе. Сегодня на нем был значок нацистской партии, и я с удивлением подумал, что он, по всей видимости, намерен сообщить в министерство пропаганды каждое слово, которое говорится у нас за столом. Из меня ему ничего не удалось вытянуть. Профессор не обращал на нациста никакого внимания, он говорил еще более открыто, чем раньше, и объявил, что состоит в родстве с сыном знаменитого адмирала фон Тирпица, что несколько заинтересовало нациста. Это был очень своеобразный завтрак. Когда все разошлись, Марта заметила, что Бернсторф наговорил много лишнего в присутствии нациста и она боится доноса.

Понедельник, 12 ноября. В посольство пришел директор американской компании «Фокс филм» и рассказал, что несколько дней назад на конференции кинодеятелей в министерстве пропаганды от него потребовали, чтобы в американских фильмах, предназначенных для демонстрации в Германии, содержались выпады против Соединенных Штатов. Директор компании не согласился с этим, сославшись на то, что подобная пропаганда еще больше возмутит общественное мнение в Соединенных Штатах. Германские заправилы в области кино заявили, что им безразлично, что говорят или думают американцы о немцах. Он просил меня помочь ему в случае, если за неподчинение приказу у него будут неприятности. Единственное, что я мог обещать ему, – это попросить нашего генерального консула Дженкинса сделать для него все в рамках закона и существующих договоров. Мне кажется, что продукция компании «Фокс филм» будет запрещена; то же самое грозит и некоторым другим компаниям.

Вторник, 13 ноября. Сегодня утром я нарушил свое обычное правило и поехал в ратушу, чтобы послушать речь Геринга перед членами германской юридической академии – это нечто вроде здешней коллегии адвокатов. Когда я приехал, роскошный зал уже был набит до отказа. В той части зала, где мне было отведено место, на столике, прикрепленном к спинке каждого кресла, лежал большой конверт с превосходно отпечатанными брошюрами, в которых излагаются германские претензии ко всему миру, и в первую очередь проблема Саара. Нейрат написал для одной из брошюр краткую мотивировку германских требований.

Председательствовал Ганс Франк¹⁴

– германский министр юстиции. Прошлым летом Франк едва не был убит, потому что осмелился навести справки о нескольких узниках, содержавшихся в концлагере близ Мюнхена. Однако ему как-то удалось выпутаться из этой истории. Это было 30 июня. Я невольно вспомнил об этом, когда он встал и приветствовал Геринга обычным «хайль Гитлер», – это обязаны делать при всяком случае все германские государственные деятели.

Геринг приехал в форменной коричневой рубахе, грудь его была сплошь увешана почетными знаками и медалями. Подойдя к трибуне, он повернулся к публике, вытянул правую руку, поклонился и крикнул: «Хайль Гитлер!». Подобные демонстрации мне всегда были не по душе. Они неизменно поражают меня своей нелепостью. Но некоторые другие дипломаты ответили Герингу: «Хайль Гитлер». Нейрат и министр финансов Шверин-Крозигк, как мне показалось, присоединились к ним с большой неохотой.

Все сели, и Геринг начал свою речь, в которой вновь подчеркивалась необходимость беспрекословного повиновения каждого немца фюреру. Не должно быть ни малейшего ослушания. Когда оратор вкратце объяснял причины убийств, совершенных 30 июня, он ничем не показал, что допускает хотя бы малейшую возможность ошибки. Народы всех других стран осудили действия Гитлера, хотя он и заявил, что спасает Германию от катастрофы; это его заявление прозвучало просто глупо: «Нам не нужны были обвинения, доказательства и судебные процессы. Мы убивали врагов народа».