Дневник посла

Богатая натура Распутина подготовила его к восприятию «божественного наития». Его подвиги во время ночных радений быстро приобрели ему популярность. Одновременно развивались и его мистические способности. Скитаясь по деревням, он говорил евангельские проповеди и рассказывал притчи. Постепенно он отважился на пророчества, на заклинание бесов, на колдовство; он даже тем хвастался, что творил чудеса. На сто верст вокруг Тобольска не сомневались более в его святости. Но несмотря на это, и тогда у него были неприятности с правосудием из-за слишком шумных грешков: он бы с трудом из этого выпутался, если бы церковные власти не приняли его под свое покровительство.

В 1904 году молва о его благочестии и слава о его добродетели достигли Петербурга. Известный духовидец, отец Иоанн Кронштадтский, который утешал Александра III в его агонии, захотел узнать молодого сибирского пророка; он принял его в Александро-Невской лавре и радовался, признав на основании несомненных признаков, что он отмечен Богом. После этого появления в столице Распутин отправляется обратно в Покровское. Но с этого дня горизонты его жизни расширились. Он вошел в сношения с целой шайкой священников, больших или меньших фанатиков, больших или меньших шарлатанов, более или менее беспутных, каких сотни среди подонков русского духовенства. Тогда он взял себе в спутники монаха, ругателя и буяна, чудотворца и эротомана, обожаемого народом, жестокого врага либералов и евреев, отца Илиодора, который позже взбунтовался у себя в монастыре в Царицыне и держал Святейший синод в нерешительности буйностью своего реакционного фанатизма.

Григорий вскоре перестал удовлетворяться обществом мужиков и простых попов; его видели важно прогуливающимся с протоиереями, с игуменами, с архиереями, с архимандритами, которые все согласно признавали, подобно Иоанну Кронштадтскому, в нем «искру Божию». Между тем он должен был отражать постоянные приступы дьявола и часто поддавался им. В Царицыне он лишил невинности монахиню, из которой взялся изгнать беса. В Казани однажды, в светлый июньский вечер, он вышел пьяный из публичного дома, толкая перед собою раздетую девушку, которую он хлестал ремнем, что привело в большое негодование весь город. В Тобольске он соблазнил благочестивую супругу одного инженера, г-жу Л., и так влюбил ее в себя, что она всюду кричала о своей любви и гордилась своим позором.

Благодаря этим подвигам, которые беспрестанно повторялись, обаяние его святости росло с каждым днем. На улицах на его пути становились на колени, целовали ему руки, прикасались к подолу его тулупа, говорили ему: «Христос наш, спаситель наш, молись за нас, грешных… Господь послушает тебя». Он отвечал: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа благословляю вас, братья! Уповайте! Христос скоро явится. Терпите, в память его смерти! Умерщвляйте свою плоть ради любви к нему».

В 1905 году архимандрит Феофан, ректор Духовной академии в Петербурге, духовное лицо высокого благочестия, духовник императрицы, возымел прискорбную мысль пригласить к себе Распутина, чтобы вблизи наблюдать чудесные действия благодати в этой наивной душе, которую бесовские силы так жестоко терзали. Тронутый его искренним рвением, он ввел его под своим покровительством в круг своей благочестивой паствы, среди которой было много спиритов! Во главе кружка стояла весьма влиятельная группа – великий князь Николай Николаевич, тогдашний командующий императорской гвардией, а теперь Верховный главнокомандующий русскими армиями, его брат великий князь Петр Николаевич, их супруги, великие княгини Анастасия и Милица, дочери короля Черногории. Григорию было достаточно появиться, чтобы изумить и очаровать это общество, праздное, легковерное, предававшееся самым нелепым упражнениям теургии, оккультизма и некромантии.

Все мистические сборища вырывали друг у друга сибирского пророка, «избранника Божия». По странному явлению коллективного заблуждения, престиж старца нигде не утверждался сильнее, чем в серьезной среде, в кругу лиц образцового поведения и нравственности. Было достаточно таких достойных уважения рекомендаций, чтобы оба монарха согласились принять Распутина; это было летом 1907 года.

Однако же накануне аудиенции император и императрица имели последнее сомнение. Они советовались с архимандритом Феофаном, который их вполне успокоил: «Григорий Ефимович, – сказал он им, – крестьянин, простой человек. Вашим величествам принесет пользу его выслушать, потому что голос русской земли слышится из его уст… Я знаю всё, в чем его упрекают… мне известны его грехи: они бесчисленны и чаще всего мерзки. Но в нем есть такая сила раскаяния и такая наивная вера в божественное милосердие, что я почти ручаюсь за его вечное спасение. После каждого раскаяния он чист, как младенец, который только что омыт водою при крещении. Господь явно дарует ему свою любовь».