Дневник. Том 1

ям», — как выражаются простолюдины. Вожаки клубов разгла

гольствовали перед народом.

Отряд Национальной гвардии стоял у запертой двери. Раз

давались крики: «Долой штыки!» Солдаты Национальной гвар

дии сняли штыки. Кто-то крикнул: «Откройте, а то возьмем

штурмом!» Представители делегаций еще не вошли. Какой-то

военный взобрался на будку часового и пытался говорить, ему

не давали. Было половина второго.

С 2 час. 20 мин. до 3 час. 45 мин.

На бульваре демонстрация прекратилась; она продолжалась

на площади Согласия и на мосту. Удалось проникнуть во двор

Палаты, ворота были открыты настежь. По пути шествию встре

тилась Национальная гвардия, она уходила. Солдаты мобиль

ной гвардии на мосту поворачивали ружья стволом книзу, за

бивали в них шомпола, в знак того, что ружья не заряжены.

Другие взбирались на стены и кидали сучьями в предводителей

колонн. Мы подошли к площади за Палатой в 2 часа 20 минут.

Ворота были широко раскрыты. Вход в Учредительное собрание

тоже. Клубы и корпорации со своими знаменами заполняли

двор; несколько солдат Национальной гвардии и офицеры мо

бильной гвардии скрылись. Какие-то люди в шляпах с карточ

ками клубов произносили речи перед народом.

Вдруг сбоку, у самой Палаты возникло оживление. Это по

явились господа Барбес, Луи Блан и Альбер, которые стали в

окне, чтобы говорить с народом. Барбес первым произнес речь,

где заявлял, что Учредительное собрание готовится отметить за

слуги народа перед отечеством и разрешает клубам провести

демонстрацию перед его зданием. Тогда раздались крики, что

все должны участвовать в демонстрации. Затем говорил Луи

Блан, который провозгласил, что народ бессмертен и т. п. Обе

речи были встречены восторженными возгласами. Солнце сияло

прямо над головами этих тысяч людей, которые кричали:

«Война! Война!»

Мимоходом во дворе я услышал, как три офицера мобильной

гвардии говорили, что они за Барбеса и что, явись только сюда

их полковник, они его пырнут шпагой в брюхо.

Народ уже вошел в здание. Мы прошли через левую дверь,

поднялись по лестнице, спустились вниз и очутились в зале,

справа от трибуны.

Зрелище было удивительное. Трибуны заполнены про

стым народом. Всего три-четыре дамы. Уполномоченные делега-

38

ций, человек шестьсот, — больше всего незанятых мест име

лось на скамьях центра, — были торжественны и спокойны.

Выбраться из зала невозможно — все выходы забиты людьми.

Скамьи депутатов совершенно пусты. Под трибуной, в проме

жутке между скамьями депутатов и самой трибуной, бурлила,

теснилась, кричала и вопила пестрая толпа. Офицеры артилле

рийской Национальной гвардии, артиллеристы, пожарные, сол

даты, блузники, люди в сюртуках, в рубахах со знаменами, с

зелеными ветвями (никакого оружия) — орали во все горло.

Господин Бюше, окруженный людьми с трехцветными по

вязками на рукаве, стоял на трибуне президиума; за ним нахо

дился штаб-офицер артиллерийской Национальной гвардии.

Г-н Бюше потрясал колокольчиком, и все же ему не давали

говорить. Более пятнадцати человек спорили между собой,

пытаясь завладеть трибуной. Представители клубов, среди них

Юбер-Красная борода, образовали у ее подножья несколько

весьма оживленных групп. Невзирая на просьбы некоторых

граждан: «Дайте посовещаться в конце концов!» — народ не

желал расходиться: «Нет, нет, мы хотим присутствовать, мы

не уйдем».

Зал и трибуны переполнились. Две трибуны зашатались.

Г-ну Бюше и другим приходилось кричать: «Граждане, сой

дите, вы можете провалиться!» В зал проникали через окна.

Кричали: «Барбес! Барбес!»

Барбес, — бледный, бородка клинышком, ввалившиеся глаза,

лицо Христа с выражением непоколебимой убежденности,

в руке платок, сюртук застегнут на все пуговицы, — подни

мается на трибуну и произносит: «Граждане, я предлагаю устно

проголосовать за то, чтобы признать заслуги народа перед оте

чеством и разрешить демонстрантам продефилировать перед

Учредительным собранием, в полном порядке, с развернутыми

знаменами». Молчание и неподвижность депутатов; крики и

движение среди народа, возгласы «браво!». О том, чтобы проде

филировать перед Учредительным собранием с соблюдением

полного порядка, народ думает теперь не больше, чем о Вели

ком Моголе. «Граждане, я требую установить с богачей милли

ардный налог в пользу народа». Продолжительные «браво!» из

народа; неподвижность и немота собрания. В этот момент все

вдруг услышали, как заиграли сбор. Волнение. Г-н Бюше:

«Граждане! Играют сбор!» — «Да, играют сбор, — заговорил

Барбес, — я предлагаю проголосовать за то, чтобы всякий, кто

заставит играть сбор, был объявлен вне закона и изменником

родины!» — «Браво!» Народ кричит «браво!», собрание молчит.

39

«Перейдем к делу! К вопросу о Польше!» — раздались крики.

«За Польшу! — говорил Барбес. — Франция должна прийти на

помощь всем угнетенным народам!» Внося каждое предложение,

Барбес наклонялся, чтобы услышать, что говорят внизу, у три

буны. Юбера там уже не было. Я услышал, как кто-то громко

крикнул: «Распустить Собрание! Учредительное собрание рас

пущено!»

Никогда мне не приходилось с такою силой протискиваться

сквозь толпу; наконец нам удалось выбраться из здания. Мы