Дневники Берии

Она попросила Бориса налить ей виски. Я внимательно осмотрелся и уловил нечто знакомое: забитые книгами и журналами полки, кучи бумаг на столе. Будто я вновь очутился в Мюнхене, в квартире Бориса.

– Итак, вы написали книгу и хотите, чтобы я перевела ее на грузинский?

– Да, на менгрельский диалект, – сказал Борис.

– Во всей эмиграции найдется несколько грузин, знающих менгрельский. Зачем вам это нужно? Хотите переправить книгу в Союз? Но и там большинство говорит по-грузински, менгрельский знают не все грузины. Борис, уже успевший изрядно выпить, сказал громко и недовольно:

– Вы задаете чересчур много вопросов, а ведь мы еще не обсудили условия! – И он перешел на русский.

Она в ответ сказала ему по-русски что-то такое, от чего он залился краской. Она обратилась ко мне:

– Мистер Мэлори, я ничего не могу добиться от вашего друга. Я не являюсь агентом чьей-либо секретной службы – это во-первых. Во-вторых, я не знаю, кто вы. Если дело идет о ввозе в Союз литературы, то это постоянно делается, и в этом ничего особенного нет, и меня это не беспокоит. Но меня беспокоит то, что я должна писать диссертацию, и уж если вы хотите, чтобы я сделала для вас перевод, то надо честно сказать всю правду. А также предложить мне приличную сумму – уж во всяком случае не три фунта за тысячу слов.

– Видите ли, нам необходимо быть осторожными – для нашего же общего блага. Сразу же скажу, что мы не имеем намерения ввозить в Союз какую бы то ни было литературу. Мы написали одну вещицу и хотим, чтобы вы перевели ее на менгрельский, а потом мы продадим ее американскому издателю.

Она помолчала, встала с кровати, подлила в бокал виски, вновь улеглась и стала потягивать виски маленькими глотками. Потом, не глядя на нас, сказала:

– Мы, грузины, не играем важной роли в истории России, мы чаще всего прятались под юбку матушки-России от персов. И только лет пятьдесят назад подняли голову – произвели банду вождей, которой мог бы гордиться сам Иван Грозный. Самым страшным был Сталин, но он не менгрел, хотя менгрелы и были в его окружении. Самому ужасному из них в 1953 г. не поздоровилось. – Она улыбнулась.

– Я правильно угадала?

Мы молчали.

– Сколько вы за это возьмете? – спросила она.

– Три миллиона долларов, – сказал Борис. – Вы получите проценты – если все хорошо получится.

– И, конечно, мы должны условиться, что вы никогда никому не скажете ни слова об этом, – сказал я.

Татана засмеялась:

– Думаете я начну болтать? Где? С кем? Кто может знать это имя – Б-е-р-и-я. Она произносила имя по-менгрельски.

– Успокойтесь, я в своем уме и не враг себе. У Берии есть живые родственники в России. Кого вы выбрали?

– Мы выбрали его самого. Его дневники с 1945 г. до смерти.

Она кивнула.

– Мало кто знает его. Это хороший выбор, в особенности если заинтересуется какой-нибудь американский издатель. Впрочем, они нынче хватают все подряд. Да, у меня назначена консультация с профессором литературы, давайте встретимся позже и все обсудим. – Она встала.

– Встретимся в 7.30 в баре «Голубой кабан», – сказал Борис.

Она открыла дверь:

– А вы очень доверчивы. Может, вы просто оптимисты?

Когда мы вышли из здания, Борис заключил:

– Хорошая, волевая девушка. И умная.

* * *

Ужин прошел хорошо. Решено было заключить контракт с помощью лондонского юриста, согласно которому Татана получит десять процентов от общей суммы. К концу ужина Борис начал готовить почву для эпизода с балетной школой.

При первом упоминании о московской, балетной школе Татана заявила:

– Не говорите мне об этой школе. Они меня оттуда вышвырнули, потому что я высокого роста и у меня большие ноги!

– Прежде чем вы прочтете текст, – сказал я, – хочу объяснить кое-что. Текст распадается на две части: политическую жизнь, описанную Борисом, и личную, описанную мной на английском языке.

– Английская часть отвратительна – грязная порнография! – хохотал Борис.

Я не обращал на него внимания.

– Татана, мы хотим, чтобы вы помогли нам доказать издателям книги подлинность книги.

– А им не нужны доказательства. Единственное, что им нужно знать: будет ли книга доходной.

– Боюсь, что в нашем случае дело будет сложнее. Борис включил в книгу компромат о сегодняшних лидерах в Кремле, и могут быть последствия. В России, я имею ввиду.

– Молодец Борис! Чем больше вы им досадите, тем лучше!

– Берия очень откровенно пишет о себе, о своей склонности к молоденьким девочкам. Вы, Татана, были одной из его жертв.

– Я?!

– Да, Берия увидел вас на улице, приказал своему помощнику привести вас в свой дом и изнасиловал.

– И мне было лет двенадцать?

Я кивнул. Она подумала минуту с серьезным выражением на лице.

– Да, все сходится. Мне действительно тогда было лет двенадцать. А мне это понравилось?

– Конечно, нет.

– И вы описывали все подробности?

– Да. И потом, когда книга будет издана, если вдруг у издателей возникнут сомнения, я уломаю вас и вы сделаете подтверждение подлинности события. Публично.

Борис вставил:

– Мы пишем, что ваш отец был расстрелян Берией лично – потому что он отказался держать язык за зубами по поводу происшедшего.

Она странно посмотрела на него.