Дневники, письма. Воспоминания современников

30.5.47 г. Вчера утром приехал в Конотоп. Такой красивый, зеленый городишко. Целый день на заводе не было начальника) по кадрам. Бродил, как выпивши, по конторе, по станции, по базару. Сестра дала на дорогу 30 р. денег. Поел малость в столовке, потом пошел на базар (хотел купить табачку), в карман – а денег там не оказалось. Где-то выронил 20 рублей. Но мне во что бы то ни стало нужно было попасть к начальнику по кадрам. И я решил остаться ночевать. С собой были 2 тома «Истории дипломатии». 1-й продал завкому за 25 рублей, 2-й – у подъезда за 10 – это когда подступит голод, отдашь за полцены. Бродил опять голодный и продал. Ночь провел в вокзале – кошмарную ночь, – кусали блохи и хуже блох – поганенькие думки. Почти 2 суток не спал. Ответ начальства, как и следовало ожидать, был вопрос: «А вдруг вы дезертир?» И я ушел с завода, голодный как собака. Вот уже 3 часа дня, а одесского поезда нет – опаздывает. Под каштанами у вокзала собралась «балочка». Я сел поодаль и свесил голову. Меня начал беспокоить беспрестанный нудный вой. Присмотревшись, я увидел комок тряпья, серый, шевелящийся. Это была старая женщина, которая обхватила руками каштан и выла, выла… Это был ее метод просить милостинку. Торговки, чтобы избавиться, дали ей по рублику – она не отходила, а только громче плакала, иногда стоная утробно, по-звериному. Это был крик бессилия и нищеты, больная совесть виновных в этом людей. Потом пришли два оборванца, которым, видимо, было года 22, и, подхватив ее, бессильную, подтащили к канаве и толкнули туда. Ей подавали кирпич, говоря, что это хлеб, она поднимала голову, слезящимися глазами смотрела на него, дрожащей рукой брала и бросала в сторону.

Нищих на Украине много, хотя эти 2 города не представляют собой наиболее голодные места.

31.5.47 г. Около суток не ел. Ехал в «пятьсот веселом». Немилосердно трясло, и колеса дразнили: «де-зер-тир, де-зер-тир, де-зер-тир», сопровождая стук и потряхивание короткими уколами в желудке. Приехал, поел сырой фасоли (М.(ария) получила на паек), и сразу затошнило. В животе что-то весело булькало, угрюмо урчало и т. д. и т. п. Вот тебе и «сберечь», вот тебе и «извлечь».

2.6.47 г. Глубокое раскаяние. Там я имел заработок 700 рублей. Первый месяц было что есть, были уже связи, знакомые. Тут все надо начинать сначала. Оформляют техником, оклад 475 р., когда пуд картошки стоит 250 р. Вот спекульнул рабсилой. Да еще и это нетвердо, и вообще-то мое положение сейчас, да и в течение ближайших пяти лет – семи лет – нетвердо. Но ничего не поделаешь. Надо начинать сначала. Живу нахлебником, на сиротских крошках скоро месяц. Ходил на луг, за Десну. Мария шла впереди меня. Она быстро шла, помахивая корзинкой из ивовых прутьев. Ее босые ноги, сухие и мосластые, бороздили серый прибрежный песок. Мы переехали Десну на лодке и пошли на луг. Идти, собственно, было некуда, т. к. луг начинался сразу же за водой. Она обрадованно закричала: «Вова, вот цыбуля, рви», и принялась рвать эту дикую траву и складывать в корзину. Я последовал ее примеру; иногда присаживаясь под кустик, я сдирал шкурку с сочного белого стебелька и с аппетитом жевал, окуная измочаленную на зубах и смоченную слюной траву в крупную серую соль, которую я предусмотрительно захватил в бумажонке. Походив часа два, мы с сестрой переехали Десну назад и с полными корзинами этой травы шли домой. Она шла усталая, но довольная тем, что вечером, когда затопит печь, в чугунок, кроме воды, она положит еще эту покрошенную цыбулю, для того, чтобы обмануть на эту ночь желудки своих детей, которые будут сидеть вокруг стола и нетерпеливо крутить ложки, сосредотачивая внимание на этом маленьком, дымящемся чугунке. Какой добровольный постник, какой отшельник начала христианства так постничал и воздерживался, как это делает сейчас сестра, ее дети, я, наша соседка с семьей, семья напротив дома в сарае и еще многие семьи?

7.6.47 г. Боюсь сглазить, но мне кажется, что на работу устроюсь. В депо, техником, 450 рублей. Бузово, но что поделать в моем положении?

Пришло письмо из Сибири. Надежда пишет, что живут плохо, продали последнюю мало-мальски стоящую вещь – ее пальто и съели почти всю картошку, которую купили на проданные деньги. Пишет, что у нее больные легкие – надо питание, а его нет. Как и все бедные – думают, что где-нибудь – лучше. Но ведь там хорошо, где нас нет, – и придумана эта самая правда задолго до нас.

У меня неприятности с квартирой, не прописывают в Марусиной, а поэтому невозможно получить карточку. От Ивана ни мне, ни домой ничего нет.

9.6.47 г. Проклятое волокитство – не могу прописаться. Как надоело быть в зависимости от всех этих чинуш, что куда ни сунься – творят задержку; и боже мой! какая дешевизна: достаточно дать на поллитра и все пойдет, как по маслу.