Дни прощаний

– Карвер, – зовет меня Джесмин, и ее голос звучит словно издалека, эхом отражаясь от стен похожего на глубокую пещеру коридора с мраморным полом. Она слегка касается моей левой руки. Но я не замечаю ее, потому что неожиданные мысли полностью завладевают моим вниманием: Мне нужен воздух. Здесь должна быть и моя фотография. Мне нужен воздух. Я уже никогда не буду счастлив. Мне нужен воздух. Я отправлюсь за решетку. Мне нужен воздух. Адейр ненавидит меня. Мне нужен воздух. Все думают, что я ухлестываю за девушкой Эли. Мне нужен воздух. Все меня ненавидят. Мне нужен воздух.

У меня противно кружится голова, как будто я оказался на палубе корабля. Затем меня снова охватывает чувство, словно я проваливаюсь под лед. И ощущение, что я смотрю на что-то тяжелое и хрупкое, что вот-вот соскользнет с полки. Перед моими глазами мелькают темные пятна. Мне нужен воздух. Мне нужен воздух. Только не здесь. Не сейчас. Только не это. Не при Джесмин. Не при всех. Ни при ком. Но уже слишком поздно. Это ощущение нарастает, как какой-то ужасный оргазм, – стоило ему случиться, и уже не остановишь.

Пиджак падает из моих рук. Рюкзак соскальзывает вниз и с глухим ударом плюхается на пол. В рюкзаке ноутбук, но сейчас меня беспокоит лишь то, что я не могу дышать, меня хоронят заживо, мне нужно дышать, я умираю.

Джесмин теперь смотрит мне прямо в лицо, сжимая мои руки. Она закрывает меня от толпы.

– Карвер, – шепчет она, – Карвер, что с тобой? У тебя паническая атака? – Я вижу, что за спиной у нее собирается группа студентов.

Я коротко и быстро киваю, чтобы не спровоцировать еще более сильное головокружение. Ноги меня не слушаются. Сердце грохочет в груди. К горлу подкатывает тошнота.

– На улицу, – хриплю я.

– Хорошо. – Джесмин обнимает меня за плечи и помогает идти к выходу. Я двигаюсь с места и, накренившись в сторону и спотыкаясь, делаю пару шагов заплетающимися ногами, а затем выскальзываю из легких объятий Джесмин и налетаю на стену. Голова звонко ударяется чуть ниже того места, где висят фотографии Соусной Команды. По толпе проносится возглас ужаса. Я представляю, какой случится конфуз, если моя жажда воздуха возобладает над чувством собственного достоинства. Если бы Блейк меня сейчас увидел, он бы мной гордился. Двое студентов нерешительно подходят ближе, на их лицах выражение тревоги.

– Позовите медсестру Энджи! – предлагает кто-то. Какой, должно быть, это подарок для Адейр.

Джесмин приседает на корточки рядом со мной.

– Я здесь. Я с тобой, – шепчет она мне на ухо, и цветочно-фруктовый аромат ее шампуня овевает мое лицо.

Она помогает мне подняться, подбирает рюкзак и пиджак, и мы ковыляем к выходу. Я иду, опустив глаза и стараясь не обращать внимания на тихое неодобрительное бормотание, что я не стал дожидаться медсестру Энджи. Джесмин изо всех сил держит меня за руку. У нее сильные пальцы, без сомнения, она натренировала их, каждый день по несколько часов играя на рояле.

Чувствуя стремительно подкатившую к горлу тошноту, я резко останавливаюсь.

– Ты в порядке? – беспокоится Джесмин.

Я несколько раз глубоко вздыхаю и киваю в ответ. Опоздавшие студенты торопливо проходят мимо, бросая на меня обеспокоенные взгляды. Джесмин провожает их глазами.

Я начал потеть еще в прохладном кондиционированном воздухе колледжа, а на улице настоящая баня. Пот каплями стекает по моему лбу, рубашка прилипла к спине, словно лист к мокрому от дождя оконному стеклу. Когда мы наконец добираемся до машины Джесмин, кажется, что мы прошли целую милю.

Слышится скрежет ржавого металла, когда она открывает багажник пикапа.

– Залезай.

Я коротко киваю, орошая землю каплями пота, а затем сажусь в машину, опустив голову, словно произнося молитву. Спасибо, Господи, за дар, который ты мне послал, дав пережить позорную паническую атаку на глазах у всех в первый учебный день, в том числе и у сестры-близнеца моего лучшего друга, которого я убил, сестры, теперь ненавидящей меня и мою новую (и единственную) подругу, Джесмин, которая была девушкой ее брата-близнеца. Пусть этот день станет моим ежедневным унижением. Аминь.