Дни прощаний

– Когда приедем домой, тебе надо приложить к голове лед.

Я киваю.

– Через неделю у меня начинаются занятия и я должна ехать в Ноксвилл. Мы можем разговаривать по телефону и переписываться, но…

– Я знаю.

– Ты должен понимать, что необходимо научиться доверять другим людям и не замыкаться в себе. Тебе надо быть откровеннее с мамой и папой. И быть честным с доктором Мендесом. Если ты можешь поговорить с Джесмин, поговори и с ней. В этой ситуации тебе нельзя молчать как рыба.

– Нана Бетси попросила меня провести с ней день. Как будто это последний день с Блейком, но понятно, что… без него. Это будет что-то вроде дня прощания с Блейком.

– Круто.

– Да.

– Звучит впечатляюще.

– Очень.

– Видишь? Идеальный пример, – говорит Джорджия. – Я понятия не имею, стоит ли это делать. Вот это тебе и следует обсудить с доктором Мендесом. Он отличный специалист.

– Я пойду. Ты ведь уже меня записала. Твоя взяла. Сдаюсь.

– Да, конечно.

– Ты можешь снова изобразить маму?

– Зачем?

– Нужно, чтобы ты позвонила в школу и сказала, что я заболел.

– Надо было заставить тебя

изображать маму.

– Нет.

– Это было бы забавно.

– Для тебя.

– Именно поэтому и следовало так сделать.

– Ну пожа-а-алуйста…

Она наигранно вздыхает и набирает номер.

Остаток пути мы едем без разговоров, я молчу как рыба, признав свое поражение. Я осознаю, что в конце концов проиграл то сражение против самого себя, которое мне необходимо было проиграть.

Жаль только, что мой проигрыш выглядит не слишком красиво.

* * *

– Мне пора бежать на работу. Я и так уже опоздала. У тебя ведь есть ключи, да?

Я киваю.

– Когда мама и папа вернутся с работы, ты все им объяснишь. Тебе это понятно, да?

Я снова киваю.

– Спасибо, Джорджия.

– Завтра отвезу тебя на прием. Хочу поздороваться с доктором Мендесом.

– Ладно.

Она уезжает, а я плетусь по дорожке к дому. Внутри тихо, как в могиле. Я терпеть не могу тишину пустого дома, оказываясь в нем тогда, когда должен быть совсем в другом месте. Все звуки кажутся чересчур громкими. Холодильник щелкает, включаясь и выключаясь. Часы гулко тикают. Стаканы пронзительно звенят, когда достаешь их из буфета. Сердце громко колотится. Кровь шумит в ушах.

Так все это воспринимается в обычных обстоятельствах. Теперь же тишина подобна пустоте, а пустота приносит с собой ощущение утраты. Утрата напоминает горе. Горе же приводит в действие спусковой механизм вины. А вина превращается в адскую муку.

Я сижу в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, как вдруг меня захлестывает всепоглощающее желание избавиться от одиночества.

У меня уже наполовину написано смс для Джесмин, когда вдруг мелькает мысль: Со мной происходят неприятности, когда я пишу людям в неподходящее время. Это может плохо закончиться для этих людей. Эта мысль заставляет меня некоторое время лежать на постели, приложив ко лбу пакет с замороженным горошком, и смотреть в потолок. И это оказывается гораздо скучнее, чем можно было себе представить.

Я встаю с кровати и, усевшись за стол, включаю ноутбук. Возможно, теперь мне удастся поработать над вступительным сочинением для колледжа. Возможно, это смягчит чувство вины из-за того, что я сижу дома в первый учебный день. Я склоняюсь над ноутбуком и принимаюсь печатать.

С самого детства я мечтал стать писателем.

Отлично. Ничего особенно оригинального или интересного. Но это уже начало.

Меня всегда пленяла перспектива создания новых миров и людей.

Отстой.