До февраля

– Не прикроешь канал? – спросил он, миновав дежурного и какой-то молодняк, который замолк, глядя на Андрея.

– Люди должны знать, – сказал Шевяков.

Андрей отключился и прошел двери так, что едва не пришиб важно вступавшего на контролируемые территории Удраса, кивнул, не очень надеясь, что это сойдет за извинение, и поскрипел по натрушенному за этот час снегу к машине, на ходу выискивая номер Халка. Халк не слишком поощрял доклады по телефону, тем более мобильному, тем более об исполнении поручений, отданных им лично, недавно и в пределах управления. Но поощрения, наказания и прочие мелочи службы Андрея уже не трогали.

– Ильшат Анварович, канал его, прикрыть отказался, – сказал он, садясь в машину и показывая Матвиевскому, чтобы трогал. – Да, точно. Да, наотрез. А можно я все-таки делом займусь, а? Виноват, Ильшат Анварович. Готов понести любое наказание.

Он, помедлив, не стал отключать звук, убрал телефон в карман, скривившись от воспоминания о том, как отключил звук крайний раз, и спросил Матвиевского:

– Стас, возьмешься? Халк все-таки просит с Шевяковым решить.

За импульсивное решение помянуть Наташу Юля успела проклясть себя трижды. Поначалу-то всё шло гладко: обошлось без лишних людей, с походом в магаз Паша управился бойчее, чем с рекламными модулями, даже Наташин любимый «Асти» сумел найти. И настроение сразу выставилось правильное: не тоскливое и не истеричное, а ровная добрая грусть, с какой и надо поминать хорошего человека.

Наташа была хорошей.

– Она меня на работу брать не хотела, – сказала Юля, поигрывая пластиковым стаканчиком, по стенкам которого переползали микрожемчужные грозди пузырьков. – Ты, говорит, красоточка, замуж выйдешь и либо забеременеешь через полгодика, либо свалишь в женушки вице-мэра, смысл-то тебя учить. Я обиделась ой как, говорю: а вы некрасивая, что ли?

Леночка явно хотела брякнуть что-то про «Ох уж сравнила», но Юля и Паша взглянули на нее одновременно, и она, поперхнувшись фразой, засмеялась слишком звонко-весело и, поняв это, схватила разом кружок апельсина и четверть яблока, чтобы поспешно вгрызться с обеих рук.

– А как за нею тот дятел из трампарка ухаживал? – воскликнула вдруг главбух Надя и захохотала.

Остальные подхватили, кроме Паши.

– Как? – спросил он.

Все наперебой закричали:

– О-о! Это было легендарно!

– Он сперва на «крузаке» приезжал, потом на убитой «Волге»!

– В Афон венчаться поедем, говорил! И пофиг разница, что там не венчают вообще-то!

– Бесплатный проездной ей на год сделал и на остановках подкарауливал!

– Наташка телефон сменила и три года трамваев боялась!

– О, веселимся, – сказал возникший в дверях Баженов. – Не ожидал.

Он был в обычном дорогом костюмчике и без пальто. Значит, опять заезд во внутренний дворик перегородил, не выехать. Хорошо, что у большинства его сотрудников машин нету, а арендаторы пусть сами с арендодателем разбираются.

Надя, вскочив со стаканчиком у груди, спешно поставила его на стол и сказала:

– Мы Наташу как раз поминаем… Когда Наливайко за нею ухлестывал, помните?

Баженов неопределенно повел плечом, и Юле стало неприятно, что ему, как и Паше, по-настоящему нечего вспомнить про замечательную подругу, крутую креативщицу и веселую тетку Наташу. А потом Баженов уставился на Пашу, и Юле стало еще неприятней.

– Шевяков, правильно? – спросил он в неловкой тишине.

Паша кивнул, отложил бутерброд со шпротами и уцепился пальцами за край стола – видимо, чтобы не ерзать и не дергаться.

– Шевяков, ты чего устроил, а? – продолжил Баженов, элегантно скособочившись в дверном проеме, левое плечо в косяк, правая туфля – натурально, туфля, в декабре-то, низкая и тускло поблескивающая, – у основания другого. – Из ментовки мне звонят, из мэрии мне звонят, из аппарата мне звонят: чего, говорят, твой сотрудник лодку раскачивает. А мне и ответить нечего.

Он выжидающе посмотрел на Пашу. Паша вытянул из коробки салфетку и принялся аккуратно протирать пальцы.

Баженов, не дождавшись другой реакции, пояснил, обращаясь как бы ко всем:

– Он ведь что сделал? Он телеграм-канал завел. Как большой. «Незыгарь» или «Мэш» такой, местного масштаба. Скандалы, интриги, расследования. И все сразу на уши, и меня айда дергать: твой же сотрудник, говорят. А я говорю: а давайте не мой будет. Хотите?

Он посмотрел на Пашу, обвел взглядом остальных, смотревших в стол или в колени, но всё равно всё видевших, и повторил:

– Хотите?

Паша встал с покачнувшегося кресла и подошел к Баженову. Тот слегка напрягся. Паша превосходил его по всем линейным величинам, но был нескладным и рыхлым, так что рядышком они смотрелись, как Копатыч и ГМО-енот Ракета. Баженов, оглядев Пашу, который даже ждать умудрялся уныло и расхлябанно, сообразил:

– Выйти хочешь? Ну давай-давай, дело понятное, я бы и сам при такой постановке обделался.

Он вошел в кабинетик, брезгливо убрав локоть от висевшей рядом куртки Паши.

Паша снял куртку с крючка и вышел.

– Ты только побыстрее давай, – скомандовал Баженов вслед. – Тут по-хорошему-то тема богатая, есть что обсудить. Да, барышни?