Добро не оставляйте на потом

– Теперь, когда увидишь недовольную старушку, вспомни, что у нее есть прошлое. Тебе его не понять, ведь ты его не проживала. С возрастом у нее все сильнее болят ноги и спина, щелкают колени, а она готовит, убирает, обо всех беспокоится, ждет, а потом заболевает и умирает. Будь к ней добрее, Анина. Когда-нибудь и ты станешь старой.

Карнавал

Февраль 1946 года

Войдя в лавку, Доменика услышала скрип шлифовального круга – Сильвио трудился в мастерской.

– В амбулатории был тяжелый день, – громко сказала она, прежде чем Сильвио выключил станок. – Один со сломанной рукой и двое с мигренью. Мигрень, само собой, после избытка лимончелло на карнавале. Претуччи просто ненавидит этот праздник. Говорит, то еще раздолье для пьяниц и безрассудных смельчаков.

– Я уже закончил. – Сильвио ссыпал алмазную пыль с поддона в коробочку.

Доменика подошла к нему и обняла, он поцеловал ее.

– Что бы ты сказала, узнав, что я не хочу продлевать аренду у синьоры Пипино?

– А где ты будешь жить?

– Думаю перебраться поближе к мастерской.

– Здесь полно комнат сдается.

– Я не хочу снова снимать комнату. Вообще не хочу жить в какой-то комнате без тебя. Может, ты… – Сильвио запнулся.

– Да!

– Откуда ты знаешь, что я хотел спросить?

– Я же strega, – пошутила Доменика и положила голову на грудь Сильвио. Его сердце учащенно билось, выдавая волнение. Когда прошлой осенью Доменика вернулась с дочерью в Виареджо, все казалось ей разбитым – и пирс, и дороги, и ее собственное сердце. Она ходила на цыпочках среди осколков, как вдруг заново обрела то единственное, что смогло возродить ее к жизни. – Только я должна знать, любишь ли ты и Матильду. Она славная девочка, но придет день, когда она осознает свою потерю и может выместить боль на тебе.

– Я не смогу его заменить, но я буду любить ее, как свою собственную дочь. И всегда выслушаю, если она захочет поговорить об отце.

– Мы не будем обычной молодой парой, которая строит семью с нуля, – с сожалением сказала Доменика. – Прости, что я не могу тебе этого дать.

– Ты подаришь мне семью. Больше мне ничего не нужно. Я буду беречь и защищать ее до конца своих дней. – Сильвио достал из кармана маленькую коробочку.

Доменика открыла ее, там лежало кольцо. Сильвио надел его ей на палец.

– Это кольцо – символ нашей новой жизни, – произнес он. – Голубой сапфир символизирует Il Tirreno, пурпурный аметист – шотландский чертополох, желтый цитрин – итальянский подсолнух, а бриллиант – это чистый лист. Наш чистый лист, ведь мы все начинаем сначала. И мы вправе сделать выбор – быть счастливыми вместе. Ты выйдешь за меня?

– Да! – Она поцеловала его.

– Я огранил эти камни специально для тебя.

– Никогда его не сниму, – пообещала Доменика. – А что же я тебе подарю?

– Невесте не принято делать жениху подарки. Но ты можешь мне кое-что подарить. Нашей семье нужна настоящая фамилия, а не та, что моя мать просто выбрала из списка. Фамилия Биртолини предназначалась мальчишке, у которого нет отца. После нашей свадьбы мы станем семьей, и она заслуживает достойную фамилию. Я бы хотел стать Кабрелли, если ты мне позволишь.

Доменика очень обрадовалась и вновь поцеловала его.

– Мы станем Кабрелли!

Взявшись за руки, помолвленная пара отправилась домой, чтобы поделиться радостной новостью. Пьетро, Нетта и Матильда уже ждали их с холодным шампанским и пирогом. Прежде чем делать предложение, Сильвио, конечно, попросил благословения у ее родителей. Так что все, что ей теперь оставалось, – это чувствовать себя счастливой.

* * *

Матильда сладко спала в своей кроватке. Доменика наклонилась над ней и осторожно смахнула с щечки сахарную пудру. Она надеялась, что дочка рада ее помолвке, а не только тому, что ей разрешили съесть кусок пирога перед сном.

Доменика открыла шкаф и достала шляпную картонку, где хранила важные бумаги. Сняв крышку, вынула пачку писем, перевязанных белой атласной лентой. Потом на цыпочках прошла мимо комнаты родителей и спустилась по лестнице. Она надела пальто, убрала письма в карман и пошла на пляж.

Вокруг чуть дымились потухшие кострища карнавала. Доменика стояла на берегу, держа в руках письма погибшего мужа. Эти письма были единственным доказательством их любви. До того, как Сильвио вернулся в ее жизнь, она представляла, что будет хранить их и время от времени перечитывать как подтверждение того, что Джон любил ее, женился на ней и подарил ей Матильду. Иначе со временем их история просто исчезла бы, как сон.

Джон Мак-Викарс пронесся по жизни Доменики Кабрелли словно ураган. Она понимала, что время, проведенное с ним, не может служить для нее вечным мерилом. Они так мало прожили вместе, что он просто не успел ее разочаровать, как и она не успела обмануть его ожиданий. И необходимости в прощении друг друга у них тоже не было.

Джон Лоури Мак-Викарс вернулся в море, чтобы навсегда остаться среди мифических существ, бродяг и святых, нашедших приют в пучине. Дух его защищали суровые волны, омывающие скалистые берега Северной Шотландии. Доменике он больше не принадлежал.