Добро не оставляйте на потом

– Девятнадцать лет. Ты можешь в это поверить? – Сильвио вздохнул. – Я был уверен, что ты меня забыла.

– Я бы никогда не забыла своего лучшего друга.

Ангельская пухлость детского личика Сильвио исчезла. Он уже не напоминал толстощеких putti[69], украшавших алтарь церкви Сан-Паолино, но ростом и атлетическим сложением стал похож на статую святого Михаила, которая с трудом помещалась в церковной нише. Каждая девочка, которой доводилось молиться в Сан-Паолино, была влюблена в святого Михаила, а теперь в него превратился Сильвио Биртолини. Четкие черты, крупный нос и единственное, что осталось от знакомого ей маленького мальчика, – его глаза. Тот же темно-карий бархат, тот же оттенок грусти. Доменика была уверена, что только она могла видеть то, что выражали его глаза, потому что знала источник его боли.

– Как ты меня нашел?

– Я везде тебя искал.

– Ты же знаешь, где я живу.

– Все та же оранжевая дверь?

– Ты помнишь! Папа заново покрасил ее к карнавалу. Весь дом отремонтировал.

– В саду еще есть каштаны?

– В этом году был большой урожай.

– Туда я бы тоже зашел.

– Ты хочешь видеть только то, что не изменилось.

– Все изменилось. Ты, я, конюшня за церковью. Наш дом превратили в гараж. Ни одной лошади не видно.

– Лошадей отправили в горы. По крайней мере, так у нас говорят.

– В нашем детстве почти у каждой семьи была лошадь и ни у кого не было автомобиля. Автомобили слишком дорого стоили. И были редкостью. Скоро у каждой семьи будет машина, но никто не сможет позволить себе лошадь. – Сильвио усмехнулся.

– Ты говоришь совсем как мой папа. Долго ты здесь пробудешь?

– Уеду сегодня.

– Как жаль!

– Прежде чем уехать, я хотел бы познакомиться с твоим мужем.

– Мама тоже хотела бы.

– Не понимаю.

– Я не замужем.

– Но синьора Занелла сказала, что ты…

– Ты разве не знаешь? Синьора Занелла, бедняжка, выдумывает всякие истории. Считает себя графиней, которая владеет Banca d’Italia.

– А это не так?

– У нее даже счета нет.

– В смысле, ты не замужем? – Сильвио сделал шаг назад и окинул ее взглядом.

– У меня есть профессия. Я медицинская сестра. Работаю с Dottore Претуччи.

– Он еще жив?

– Он был примерно нашего нынешнего возраста, когда зашивал твою бровь. Он и помог мне стать медсестрой.

– Но это не объясняет, почему ты не замужем. Ты монахиня?

– По-твоему, я на нее похожа?

– На сестру ордена Тарантеллы[70] точно.

Доменика засмеялась.

– Ну а ты? Женат?

– Обручен.

Доменика огляделась по сторонам, радуясь, что можно отвести взгляд и скрыть разочарование.

– И где она? Я бы хотела с ней познакомиться.

– Она в Парме.

– Когда свадьба?

– Этим летом.

– Поздравляю. Ты заслуживаешь счастья.

– Ты единственный человек, который так считал. Хотя нет. Ты и моя мать.

Дирижер оркестра дунул в свисток, приглашая танцоров на сцену.

– Мне пора идти. Ты меня подождешь?

– Прости, я должен найти друзей, с которыми еду обратно в Парму.

Доменика не смогла скрыть досады.

– Очень жаль. Мы ведь и поговорить толком не успели. – Она закусила губу. – Я все это время за тебя молилась. Береги себя.

Доменика повернулась к сцене, чтобы присоединиться к танцорам, как вдруг Сильвио взял ее за руку.

– Пока ты не ушла… – Он наклонился и прошептал ей в ухо: – Тебе удалось найти сокровища?

Оркестр заиграл. Танцоры задвигались по танцевальной площадке, не дожидаясь Доменики.

– Я их так и не нашла.

– Жаль. А я ведь о них каждое утро вспоминаю, глядя в зеркало. – Сильвио убрал со лба прядь, обнажив шрам. Над черной бровью едва виднелись крошечные розовые точки.

Доменика потянулась поближе к Сильвио, чтобы рассмотреть шрам. Она осторожно провела пальцем по его брови.

– Доменика, – прошептал он. Его губы коснулись ее щеки.

– Шрама почти не видно. Все прекрасно зажило. Ты мудро поступил, что не позволил мне самой тебя зашить.

Сильвио засмеялся.

– Но я воспользовался твоим советом насчет оливкового масла. Так что благодаря тебе он и на шрам не особо похож.

– Я уже этого не помню.

– Ничего, зато я помню. – Сильвио взял ее руку. – Все помню.

– Главное, не забывай, что у тебя невеста в Парме. – Она высвободила руку. – Где ты работаешь?

– Я ученик Лео Де Нунцио, мастера по огранке в Турине. Мне повезло, что он меня взял.

– Папа будет рад, что ты занялся этим ремеслом.

– Как он?

– Много работает, а мама заставляет его работать еще больше.

– У него прекрасная репутация в Тоскане.

– Grazie. А как твоя мать?

– Она вышла замуж за хорошего человека из Флоренции. Каменщика. После стольких лет она наконец обрела счастье.

– Она его в полной мере заслуживает. Он стал тебе хорошим отцом?

– Он добрый и справедливый.

– Я очень рада, – искренне сказала Доменика. – Твоя мать одна из самых замечательных женщин, которых я знаю.

– Я передам ей твои слова. Ну а как твой брат?

– Все такой же.

– Альдо совсем не изменился?

– Ни капли.

– Чем он занимается?

– Пошел в армию. Может быть, это поможет.

– Или испортит его еще больше.

– Мама так и сказала!

К краю сцены подошел Мауро Чинкотто и жестом подозвал ее.

– Доменика, у нас построение. Ты нам нужна. – Он понизил голос: – Я не смогу поднять Стеллу Спадони.