Добро не оставляйте на потом

– Они нам пригодятся, так что я собираюсь заполнить всю кладовку. Вокруг всякие разговоры ходят. Ты знаешь, что на палаццо Стампоне уже полно чернорубашечников?[73] Это всего в полумиле отсюда. Они все ближе и ближе.

– Может, и обойдется.

– Я молюсь об этом. Тебе тоже следует молиться. – Нетта продолжала обваливать каштаны в сахаре. – Тебя долго не было.

– Я встретила старых друзей. Ты помнишь Сильвио Биртолини?

Мать на секунду задумалась.

– Гадкий мальчишка. Дай угадаю. Кто-то его зарезал?

– Мама!

– Такова судьба мелких воришек. Начинают смолоду, дальше только хуже, и в итоге их ждет ужасный конец.

Доменика всегда восхищалась тем, что у матери отличная память, но у этого ее качества была и обратная сторона: мать так долго таила обиды, что те превращались в фантазии.

– Вообще-то он вырос и стал очень красивым.

– Смазливый воришка. Эка невидаль! В тюрьме Лукки таких в каждой камере можно найти.

– Я танцевала с ним сегодня.

– Тьфу! Он что, в Виареджо?

– Приезжал только на сегодня.

– Он прилично себя вел?

– Он обручен с хорошей девушкой. Она учительница.

– А чем он занимается?

– Он ученик огранщика.

Мать закатила глаза:

– Еще один. Бриллианты и жемчуг для церкви, а жене достается паста фаджоли[74] и наперсток домашнего вина, если повезет.

– Тише, мама. Папа услышит.

– Он это тридцать лет слышит. Бог даст, будет слышать еще столько же. Ювелирное дело выгодно для тех, кто эти украшения покупает. А не для тех, кто их делает. Мастер всегда остается в проигрыше.

– Сильвио гордится своим ремеслом.

– Отдаю ему должное, он добился большего, чем все ожидали.

– Я никогда не верила всем этим сплетням.

Мать села за стол напротив дочери:

– Доменика, что бы он в тебе ни пробудил, оставь это там, на променаде. Ты ходила в школу. Получила образование. Ты медицинская сестра. Я хочу, чтобы ты вышла замуж за врача, а не за человека, приносящего одни неприятности.

– Претуччи женат.

– Речь не о нем, конечно. За молодого доктора. Из Милана. Или Флоренции. Рим тоже подойдет. Любой город, где много врачей.

– Я могу никогда и не встретить хорошего парня. Не хочу, чтобы ты расстраивалась, если мне не повезет. Мне и так хорошо.

– Никогда в это не поверю. Ты слишком много работаешь. Иногда семь дней в неделю.

– В выходные дни люди тоже болеют.

– Пусть ждут до понедельника.

– Может быть, я слишком люблю свою работу. Она меня наполняет. Но я бы не возражала, если бы за мной ухаживал приятный мужчина. Я была бы рада.

– Ты заслуживаешь самого лучшего. Не соглашайся на il bastardo или ему подобных. Лучше быть одинокой женщиной с профессией, чем выйти замуж за мужчину ниже тебя по положению.

– Мама, о ком ты говоришь?

– Об этих карнавальных проходимцах. Они околачиваются у прилавков, выискивая хорошеньких девушек. Помнишь, что случилось с Джованной Беланкой? Такая чудесная, пела как птичка! Однажды все ее благонравие и строгая мораль разбились, как стекло, после катания на карусели. Карнавал закончился, и она сбежала с жонглером. Ее родители были убиты горем! Их прекрасную семью разрушил какой-то циркач. Я беспокоюсь о тебе. Когда речь заходит о Биртолини, ты перестаешь замечать что-либо вокруг!

– Да я о нем за столько лет и думать забыла, – солгала Доменика. Время от времени она вспоминала Сильвио, пытаясь представить, как сложилась его жизнь. Теперь она это знала, и, к сожалению, он уже принадлежал кому-то другому. – Может быть, Альдо вернется домой с принцессой, тогда твоя мечта наконец-то осуществится.

– Альдо? Хорошо, если он вообще найдет дорогу в Виареджо, какая уж там принцесса.

– Не беспокойся обо мне, мама.

– Станешь матерью, узнаешь, можно ли перестать беспокоиться.

– Мне всегда везло.

– Везению приходит конец. Как и женской красоте. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, как устроен мир. Будь внимательна.

Доменика поцеловала мать.

– Ты же не собираешься опять встречаться с Биртолини, правда?

– Он уехал в Парму. Удача, что я вообще его встретила.

– Скорее неудача. Что ж, раз он женится на ком-то другом, чего бы он нам ни пожелал, я желаю ему вдвойне.

Доменика закатила глаза:

– Мама, ты так добра.

– Я дошила тебе новое платье. Оно висит на твоей двери.

– У меня есть хорошее платье.

– А у меня только одна дочь. И на закрытие карнавала она будет одета лучше, чем Principessa[75] Боргезе. Тебе нужно выделяться из толпы.

– Как скажешь, мама.

– Я стараюсь для твоего будущего счастья. Поверь мне. Ты не выйдешь замуж, если будешь носить старые тряпки.

14

Последний вечер карнавала напоминал показ мод: женщины прогуливались по променаду в своих лучших платьях, а мужчины – в галстуках и жилетах. Публику развлекали певцы, музыканты, жонглеры и гимнасты, а у прилавков с едой можно было подкрепиться. По мере того как часы приближались к полуночи, а значит, к началу Великого поста, очереди за едой росли. С наступлением ночи торговцы снизили цены на сувениры и изделия из кожи, стараясь распродать оставшееся перед тем, как отправиться домой, на север.