Добро не оставляйте на потом

Она добрела до берега, где монахини соорудили мостки у кромки воды. Доменика достала из кармана письмо, повертела в руках и сложила из него самолетик. Прищурилась, пытаясь поймать взглядом направление течения в сторону моря, и бросила его. Бумажный самолетик пролетел по воздуху, упал на поверхность воды, и крошечное голубое пятно тут же поглотил ледяной поток. Заслуженный конец для бесчувственных слов. На обратном пути Доменике стало немного легче. Мак-Викарс сам дал ей повод забыть о нем. И теперь она может навсегда выкинуть его из своего сердца.

Когда-то, еще в детстве, Доменика подслушала разговор матери и тети о женщине, уехавшей за границу и вышедшей замуж за хорошего польского парня, которого она встретила в поезде. Он был трудолюбив и состоятелен, однако он не был итальянцем. По словам тети, из-за различий их брак так и не стал счастливым. А мать тогда призналась: «Когда выходишь замуж за человека из своей деревни, тебе не грозят никакие сюрпризы».

* * *

Всю осень 1939 года Доменика привыкала к новой работе в школе. В монастыре каждый церковный праздник, начиная со Дня всех святых в ноябре и заканчивая рождественским постом и самим Рождеством, сопровождался особым убранством, специальными мессами и новенами[110]. Доменике попросту было некогда тосковать по дому или думать о чем-либо, кроме работы, ведь монахини требовали от всех полноценного участия в жизни школы, но временами она все же скучала по больнице Святого Иосифа и своим марсельским подругам. С наступлением зимы ей стало как никогда одиноко.

Погода в Шотландии тоже не способствовала хорошему настроению. Ранняя зима выдалась суровой, заперев всех в четырех стенах. Девочки, жившие в монастыре, не смогли уехать домой на Рождество из-за сильнейшего бурана, который парализовал всякое движение. Монахини и работницы школы как могли пытались их развлекать. В общежитии свирепствовал грипп, так что работы Доменике хватало. Она словно примерила на себя роль многодетной матери и пришла к выводу, что хотя и существуют женщины, рожденные для этого, но она к их числу не относится.

Доменика поворошила кочергой в печи на монастырской кухне. Бросила на поленья несколько кусков блестящего черного угля. Очаг извергал языки пламени, а по дымоходу поднимались струйки белого дыма.

Она вспомнила рецепт рождественского пирога, который готовила мать. Садовник принес ей масло и яйца, она добавила в миску два стакана муки и два стакана сахара. Все перемешала, плеснув столовую ложку воды. Достала оставшуюся с прошлого лета банку вишен, замаринованных в ликере, выудила ягоды и не торопясь отправила их в миску. Вылила туда же полчашки вишневого сока, прежде чем снова все перемешать. Отставив тесто в сторону, Доменика присела к огню и начала колоть грецкие орехи, вынимая ядра и складывая их в чашку. Не удержавшись, съела несколько ядрышек. Когда набралась полная чашка, она высыпала орехи в миску с тестом, выложила все на противень и отправила его в духовку.

Раздался стук в дверь. Доменика решила, что это садовник принес сало для рождественского гуся. Но вместо садовника с ней поздоровался невысокий старичок, державший в одной руке большое ведро, а в другой – мешок с бутылками. Он вошел в кухню, стряхивая снег с сапог.

Доменика взяла небольшую метелку и смела с него остатки снега.

– Вот так, давайте мне ваше пальто, посушим его у огня.

– Perdona mi[111]. Доставил я тебе хлопот. – Старик передал ей пальто.

– Вы итальянец?

– Я гражданин Шотландии, но родом из Италии. Нас называют бритальянцами. Или просто «талли»[112], когда им хочется джелато. Меня зовут Арканджело Антика.

– А откуда именно из Италии?

– Барди.

– Знакомые края. А я из Виареджо.

– Да что ты!

– В Рождество я как-то особенно скучаю по дому. Что вы принесли?

– Джелато и просекко для рождественского ужина монахинь. Джелато надо положить в подпол вместе со льдом, – распорядился Антика. – Что ты печешь?

– Рождественский пирог по-тоскански.

– У нас в Эмилии-Романье[113] делают сырный пирог.

– С засахаренным лимоном?

– Точно. Ты послушница?

– Нет-нет. Я школьная медсестра. – Она протянула руку: – Доменика Кабрелли.

– Bellissima!

 – Вместо того чтобы пожать ей руку, он расцеловал ее. – Кабрелли! Я все про тебя знаю. Ты знакома с моим другом капитаном Мак-Викарсом.

Она вежливо кивнула.

– Он хороший человек.

Доменика изобразила улыбку. Она надеялась, что Мак-Викарс хороший человек, но ей не посчастливилось в этом убедиться.

– Дай мне знать, если сестрам понадобится что-то привезти из Глазго.

– Хорошо. – Доменика помогла старику надеть пальто. – Buon Natale[114].