Добро не оставляйте на потом

– Прости меня, – произнесла она, открывая дверь, подняла чемоданы и вышла навстречу непогоде.

* * *

Анина держала в руках два стаканчика чая и картонную упаковку с супом для бабушки, когда перед ней открылись двери больничного лифта, заполненного молодыми ординаторами.

– Я подожду следующий, – бодро сказала она.

Симпатичный ординатор окинул ее оценивающим взглядом и произнес: «Мы подвинемся».

Анина протиснулась в лифт. Спустя несколько секунд, когда она выходила на своем этаже, ординатор придержал ей дверь. Она мысленно улыбнулась и пошла по коридору к бабушкиной палате.

Сняв сумку с плеча, Анина бросила ее на кресло и поцеловала Матильду.

– Тебе необязательно приходить сюда каждый день.

– Мне самой хочется.

– Nonno сказал, ты поливаешь мои растения. Как там гибискус?

– Когда светит солнце, он распускает большие красные цветки.

– Так и должно быть.

– У вас в доме очень спокойно.

– Оставайся сколько захочешь. Иногда нужно побыть на расстоянии, – сказала Матильда. – Тогда меняется ракурс и ты находишь способ все уладить.

– Может, и так. – Анина на секунду задумалась. – Я очень рада, что могу проводить с тобой больше времени.

Анина придвинула кресло поближе к бабушкиной койке.

– Расскажи мне, что произошло, когда твоя мать уехала в Шотландию.

– Ты действительно хочешь услышать историю о женщине, которая пережила потерю любимого мужчины?

– Наверное, хочу, Nonna. – Анина протянула бабушке стаканчик с чаем. Сняла крышку со своего стакана и поудобнее устроилась в кресле.

Матильда приподняла изголовье, расправила одеяло. Она закрыла глаза и представила свой первый в жизни дом в том месте, которое так часто ей снилось.

26

Дамбартон, Шотландия

Осень 1939 года

Сестры Нотр-Дам-де-Намюр организовали школу в старинном замке с видом на реку Клайд. Их монастырь и школа находились к западу от Глазго, там, где река расширялась. Благодаря такому расположению монахини первыми видели, как по реке ежедневно шли новые авианосцы, корабли и баржи, предназначенные для надвигающейся войны. Демонстрация мощи, за которой они регулярно наблюдали из своей башни, вселяла в них уверенность, что война непременно будет выиграна, но, чтобы подстраховаться, они ежедневно молились о победе.

Цветники, словно россыпь драгоценных камней, украшали холмистую местность вокруг монастыря. На заднем дворе раскинулся огород, где выращивали кукурузу, зеленую фасоль, салат-латук, огурцы и картофель. Вдоль тропинки, ведущей к реке, росли фруктовые деревья. Скромная молочная ферма с одним коровником ежедневно обеспечивала монастырь молоком и сметаной, а время от времени – вяленым мясом.

Учебный год начался по расписанию, и к пятому сентября все комнаты в здании были заняты. Доменике, как медсестре, выделили комнатку рядом с главным залом. Занавеска отделяла крошечный кабинет от ее жилища – узкой кельи с окном, кроватью и умывальником. Идеальное место для той, кто собирается стать монахиней, будь у Доменики такие планы. Единственное, что отличало ее от монахинь, – это свобода в выходные дни. Вместо того чтобы в уединении читать молитвы, Доменика отправлялась в Глазго.

Субботним утром Доменика забрала во флигеле почту, пришедшую на ее имя. Улыбаясь, она направилась в главную башню, перебирая на ходу конверты из самых разных мест – от штата Индиана до Парижа. Она узнала почерк Мэри Гей на конверте, присланном из больницы Святого Иосифа. Сердце ее забилось, когда она увидела в уголке адрес отправителя. Само письмо было напечатано на бледно-голубом листе, сверху стояла печать с эмблемой торгового флота. Дрожащими руками Доменика раскрыла его. Письмо было датировано 10 августа 1939 года. Удивительно, что оно вообще до нее дошло.

Дорогая Доменика,

Надеюсь, это письмо застанет Вас в добром здравии.

Я вынужден сообщить о прекращении нашей переписки. Я ухожу в рейс и не смогу Вам отвечать. Будет лучше, если я пожелаю Вам добра и поблагодарю за дружбу.

Капитан Джон Лоури Мак-Викарс

Доменика сложила письмо и засунула его обратно в конверт. Она накинула пальто, положила письмо в карман и пошла по тропинке вниз к реке. С каждым шагом ее злость усиливалась. Она злилась на себя за то, что влюбилась в моряка, хотя репутация моряков всем известна. Понадеялась, что Джон Мак-Викарс станет исключением, но надежда ее не оправдалась.

Доменику покоробило при мысли, что капитан мог продиктовать письмо своему помощнику, а это значит, что не она, а какой-то посторонний человек первым узнал, что Мак-Викарс не любит ее. Тот, кого она считала заботливым и нежным, на деле оказался бессердечным. В конце концов он просто струсил, прикрывшись гербовой печатью. Доменика недоумевала, как она могли так обмануться.