Добро не оставляйте на потом

ДЕЙЛИ МИРРОР

Джон Босвелл

В Великобритании проживают более 20 тысяч итальянцев. Только в Лондоне нашли прибежище более 11 тысяч. Лондонские итальянцы – это неперевариваемый контингент. Так или иначе, они поселяются здесь временно, пока не заработают достаточно денег для покупки небольшого участка в Кампании или Тоскане. Чаще всего они не нанимают на работу британцев. Гораздо дешевле привезти в Англию родственников из старого итальянского городка. И вот на берег высаживаются кареглазые Франчески и Марии, густобровые Джино, Тито и Марио… Сегодня любая итальянская колония в Великобритании или Америке – это бурлящий котел дымящейся итальянской политики. Черный фашизм. Горячий, как адский огонь[122]. Даже миролюбивый, законопослушный хозяин маленькой кофейни где-то на задворках впадает в патриотический экстаз при упоминании имени Муссолини… Мы словно соты с крошечными ячейками, заполненными потенциальными предателями. В Средиземном море назревает буря. И мы, со своей праздной глупой терпимостью, помогаем ей набирать силу.

Гризель Мак-Викарс взяла карандаш и обвела слово «предателями». Он вернется, уверенно сказала она себе.

* * *

Ювелир Амадео Матиуцци получил телеграмму из Лондона от своего двоюродного брата, датированную 28 апреля 1940 года:

Увидимся в Брайтоне.

Л. М

.

На самом деле телеграмма была зашифрованным предупреждением о надвигающейся опасности. Матиуцци пришлось срочно выносить из лавки все драгоценности. Его жена сидела в их квартире наверху, читала газеты и делала пометки на итальянском, складывая листы в пустую банку из-под муки. Она вырезала статьи о «бритальянцах» и «итальяшках», которых задерживали на улицах Лондона за мелкие преступления или по подозрению в них. В статьях упоминались азартные игры, нелегальное производство вина, продажа крепких спиртных напитков на черном рынке, скупка краденых ювелирных украшений. На самом же деле итальянской фамилии было вполне достаточно, чтобы человека сочли замешанным в преступлении.

Вскоре у самого Матиуцци появились доказательства того, что вот-вот случится беда. Конюший из Холирудского дворца[123] явился без предупреждения и потребовал рубиновую брошь и набор булавок, заказанные королевской семьей. Вообще-то они договаривались, что Матиуцци будет хранить украшение до самой церемонии, которая состоится следующей весной. Он рассудил, что раз они пришли раньше, то определенно что-то знают. Он отдал брошь, не получив никаких объяснений.

Доверившись предупреждению брата, за два дня Матиуцци с сыном убрали с витрин настоящие украшения с драгоценными камнями и, дабы не вызвать подозрений, заменили их подделками.

Если враг невидим, стоит брать с него пример.

Матиуцци завернул драгоценности в кусок муслина, засунул их в карман пальто и отправился на утреннюю мессу в собор Святого Андрея. По окончании мессы он не вышел через главный вход, а прокрался в ризницу и спустился по ступенькам в крипту[124]

, где и спрятал украшения в стене. Затем Матиуцци вернулся в лавку, уверенный, что его никто не видел.

В лавке звякнул дверной колокольчик. Отец и сын разбирали инструменты в мастерской. Они переглянулись. Амадео жестом велел сыну остаться, а сам снял фартук и пошел к входной двери.

– Чем могу помочь, сэр?

– Меня прислал к вам Антика. – Капитал был гладко выбрит и одет в морскую форму. – Капитан Джон Мак-Викарс. Я хочу купить женские часы.

Матиуцци достал с витрины бархатный лоток. Он выложил на стекло двое золотых часов: одни с кожаным ремешком, другие с ремешком из кожи и металла. Из всех ценных вещей в лавке остались только эти. В случае чего Матиуцци собирался надеть их на руку.

– Нет-нет, эти ей не подойдут. Такие часы я вижу на каждой второй девушке в Глазго. Не поймите меня неправильно, они хороши. Но я хочу что-то запоминающееся.

– Какой подарок вы хотите сделать?

– Совершенно особенный.

– Расскажите что-нибудь о вашей девушке.

– Она очень красивая.

– Вам повезло.

– Еще как. И она медсестра.