Добро побеждает любовь

Согласно их верованию, сия загадочная планета в один прекрасный день должна была шлёпнуться с неба и навлечь на Нибиру фееричный апокалипсис, в ходе которого выжили бы исключительно люди с богатой эрудицией и незаурядным интеллектом, а прочие сгорели бы в адских муках.

Понятно, что мотивация к получению образования у монахов была весьма высока, и за то время, пока их сверстники безответственно прогуливали уроки и игнорировали домашнее задание, монахи скопили немалый багаж знаний и спрятали его в монастырском архиве, располагавшемся в подземной библиотеке, которая единственная уцелела, когда на монастырь упал метеорит, сжёг и разрушил его, убив всех монахов.

Некоторые тела потом находили в радиусе трёх километров, а тех, кому повезло меньше, прибило сразу на месте.

Ещё вчера я и не знал о существовании декана Грюндиха, а сегодня он поселил меня в одну из лучших комнат университетского общежития. Всё складывалось как нельзя лучше, не считая того, что я скоро умру, а спасти меня могло лишь то, чего никогда не существовало.

Приняв душ, пообедав в местном кафе и вернувшись к себе в апартаменты, я развалился в кресле и принялся вертеть Дупликатор, как я окрестил пирамидку Грюндиха, в руках.

Наверно, здесь должны были быть какие-то кнопки, рычажки или секретные пазы. Должно быть что-то, что должно двигаться и включать или выключать данную штуковину. Или же она активируется прочтением обрамляющих её рун?

Если так, то дело безнадёжно – Грюндих, возможно, и сумел их прочитать, а вот для меня они выглядели как филькина грамота.

Я настолько погрузился в собственные мысли, что не заметил, как встал и прошёл на кухню, чтобы приготовить кофе.

Вернувшись, я сел на соседний с собой стул, и пока я напряжённо водил пальцами по Дупликатору, я вытянул ноги и уставился в окно.

Лишь через несколько секунд я понял, что изучаю пирамиду и смотрю в окно одновременно. То есть меня два.

Вернее, я был один, но в двух телах. Я сидел одновременно на двух стульях и делал два разных действия, но это всё ещё был я.

Я встретился с собой взглядом, но здороваться мы не стали. Я же не шизофреник.

Я оглядел комнату, чтобы удостовериться, что места на двоих хватит.

– Да расслабься ты, – сказал мне Экстраверт.

– А кто из нас будет думать, ты, что ли? – ответил Экстраверту Интроверт.

– Давай я вместо тебя подумаю, – предложил кто-то сзади.

Экстраверт с Интровертом вздрогнули и оглянулись на двух новеньких: Альтруиста и Эгоиста.

– Тебе что, больше всех надо? – ответил Альтруисту Эгоист. – О себе подумай.

– О, да у нас тут уже добрая компания! – обрадовался Экстраверт.

– Кто сказал, что она добрая? – прорычал из угла Тёмный.

– Друзья, не будем ссориться, – воззвал Светлый.

Итак, нас было уже шестеро.

– Предлагаю выпить, – сказал Экстраверт.

– С радостью, – согласился Интроверт.

Мы достали стаканы и виски из бара.

Интроверт и Эгоист пили больше всех. Эгоист из жадности, а Интроверт искренне.

Экстраверт балагурил и непрестанно наливал, Альтруист норовил помочь. Оба пили за компанию.

Светлый и Тёмный постоянно ссорились, но по мере опьянения всё труднее было разобрать, кто из них кто.

Сначала мы выпили за встречу. Но хотя каждый из нас выпил по малому стакану, опьянели мы в шесть раз сильнее обычного. И ничего удивительного, ведь за всех шестерых пил я один. Наконец, я захотел познакомиться друг с другом. Каждый из меня оказался очень интересным человеком.

Экстраверта звали Элайджа Феербах. Происходил он из знатного рода, имел титул барона и провёл детство в родовом замке на берегу Мунирианской Ривьеры. Чета Феербахов, мать и отец Элайджи, славились радушием и открытостью, воспитывали Элайджу в атмосфере любви и достатка и ни в чём ему не отказывали.

Большую часть жизни Элайджа посвятил своим увлечениям, среди которых были хождения под парусом, авиация и дружеские вечеринки.

К сожалению, однажды Элайджа потерялся. Он смутно помнил, как это произошло. Его яхта налетела на рифы, он потерял сознание, а когда очнулся, из детства остались лишь остатки воспоминаний, а дорога домой была безнадёжно позабыта.

Интроверта звали Ош Лазинский. Он почти ничего не помнил из своей жизни. Самое яркое воспоминание было о том, как он плывёт с близкими на каком-то судне. У борта сверкали на солнце яркие рыбы, он наклонился за ними и упал за борт. Он закричал, и судно вернулось за ним. Его вытащили из воды, но он стал причиной того, что судно сбилось с курса и потерпело крушение. Он потерял всех близких, а выбравшись на сушу, понял, что стал сильнее. С тех пор он старался молчать и никогда не тянулся за яркими рыбками.