Добролёт

Анатолий ГРЕШНЕВИКОВ.

Как ты понимаешь свою миссию почвенничества?!

Валерий ХАЙРЮЗОВ.

У меня такой миссии нет. Я даже не знаю, что это такое.

Анатолий ГРЕШНЕВИКОВ.

Я долгое время переписывался с писателем и литературным критиком Валентином Курбатовым. После ухода из жизни Валентина Распутина он писал мне, что остался совсем одиноким, общаться не с кем… Он называл Белова, Астафьева, Распутина последними русскими писателями. Не сразу я понял, какой смысл он вкладывал в понятие «последние». Лишь с прочтением его книги переписки с Распутиным «Каждый день сначала» пришло осознание, что с уходом из литературного и политического пространства деревенской литературы и её идеологов Распутина, Белова, Абрамова больше таких писателей не будет, они – последние. Цитирую Курбатова: «Забвение торопится отнести ещё вчера всеобщую для русского сознания «деревенскую» литературу к почтенной истории, уже ничего не определяющей в нынешнем миропонимании. Они и сами, «деревенщики»-то, чувствовали закат («Последний поклон», «Последний срок», «Прощание с Матерой»), но всей любовью и памятью еще надеялись удержать лучшее в человеке – долгую землю и высокое небо… Валентин Григорьевич и тут был последним». Трудно не согласиться, что с уходом Белова и Распутина подобных писателей не будет, еще больнее осознавать, что с их уходом мы теряем «деревенскую» литературу с «долгой землей и высоким небом». Но трагедия в другом, в том, что они – последние русские писатели. Конечно, писать о деревне кто-то будет, но это будет не литература Белова и Распутина, а значит, Курбатов прав – они последние, и последние потому, что русские. В чем ты видишь русскость «деревенской» прозы Белова и Распутина? Что для тебя значат «долгая земля и высокое небо»? Чем чревата для России потеря не только Белова и Распутина, но и той деревенской литературы, которая «удерживала лучшее в человеке – «долгую землю и высокое небо»?!

Валерий ХАЙРЮЗОВ. Анатолий Николаевич! Давайте не будем пессимистами. Последние – это не для России. Будут, но уже другие. Были: Лев Николаевич Толстой, Михаил Александрович Шолохов, Василий Иванович Белов, Валентин Григорьевич Распутин. Сегодня есть Александр Андреевич Проханов, Владимир Николаевич Крупин, Станислав Юрьевич Куняев… Каждый из них по-своему отразил эпоху, в которой они жили и живут, оставляя не только свои книги, но и передавая тем, кто придет им вслед, как и за что можно любить и отстаивать своё Отечество, родной язык и родную землю. А по поводу утверждения Валентина Курбатова, что, мол, стало не с кем поговорить. Это же чистая человеческая гордыня. Для него и Распутин, и Астафьев были людьми, на которых он как критик делал себе имя. Бывало, даже говорил не только за себя, но и за них, где просили, а где бы можно было и помолчать.