Добролёт

Лажкин. Вас зажмешь! Вот скажи, где ты свой капитал нажил? Занимаясь зверовым промыслом на Командорах и Алеутах. При протекции Компании.

Петр Данилович. Амурские края богаты рыбой. Там можно овощи и хлеб выращивать. И прииски новые открывать. Недаром англичане, да и американцы, вовсю на них зарятся.

Невельской(глядя на миссионера). Для наших друзей везде и все плохо лежит.

Лажкин. Нам на Амуре делать нечего.

Петр Данилович. Вам, может, и нечего, а мы уже давно присматриваемся.

(Миссионер подходит к Иннокентию.)

Миссионер. Сэр, я вас уже встречал. Помните Калифорнию? Орден иезуитов? Вы тогда им орган привезли.

Иннокентий. И что же вы там делали?

Миссионер. Хочу сделать вам приятное. Я приехал специально, чтобы посмотреть на вас. Молва о ваших делах уже давно гуляет по Америке.

Иннокентий(с улыбкой). Гуляет? Значит, когда проспится, то прослезится.

Миссионер. Не понял вашей шутки.

Иннокентий. У нас, у русских, про гуляк говорят – ели, пили, веселились, а наутро – прослезились.

Миссионер. Мне было интересно посмотреть на знаменитого русского, о котором знала все Западное побережье Америки. Монахи были в восторге от вашего подарка. И от вашей духовной музыки.

Иннокентий(усмехнувшись). А что же вы здесь делаете?

Миссионер. Я миссионер. Я даже специально выучил русский, чтобы лучше понимать, чем вы берете туземцев.

Иннокентий. Наша миссия – идти со словом Божьим, а не с пушками и ружьями.

Миссионер. Пушки и ружья – в определенной ситуации тоже аргумент. Генерал Паскевич ходил в Венгрию не с крестом. Мы тоже используем разные возможности. Над Британской империей никогда не заходит солнце. Что хорошо для Британии, то хорошо и для Бога.

Глаша(вбегая). К нам сам Николай Николаевич Муравьев пожаловали!

Картина девятая

В залу входит Муравьев с женой.

Муравьев.

Христос Воскресе!

Все хором отвечают. Воистину Воскресе!

(Муравьев быстрым шагом подходит к владыке и припадает к руке.)

Петр Данилович(тихо шепчет Наталье Павлантьевне). Вот маменька бы порадовалась! Европа, Азия и Америки, все ко мне, все в мой дом. (Муравьев подходит к Фросе и Сергею.)

Муравьев. Ты, я посмотрю, господин офицер, уже и нашу красавицу здесь присмотрел? Одобряю, одобряю!

(Сергей смотрит на Фросю, затем на Катышевцева.)

Муравьев. Надеюсь, на свадьбу пригласишь?

Петр Данилович(вклинивается между ними). Николай Николаевич, позвольте, я вам дом свой покажу. А вот и моя половинка. (Берет Муравьева под руку и подводит к Наталье Павлантьевне. Уже все вместе идут по гостиной.)

Иннокентий

(подходя к Сергею с Фросей). Что, голуби, притихли?

Фрося(тихо). Батюшка, я перемолвила с матушкой. Она обещала поспособствовать.

Иннокентий. Добрый знак.

Фрося. Но папенька непреклонен.

Иннокентий. Бывает. К вечеру дождик собирается, а утром солнышко.

Фрося. Я уж и так, батюшка, и эдак. А он еще пуще серчает.

Иннокентий. Кто быстро воспламеняется, тот быстро и остывает. (Смотрит на Сергея.) Значит, приглянулась тебе наша сибирская дева?

Сергей. Пуще жизни.

Иннокентий(улыбнувшись). По-якутски это будет звучать так: «Мин эйигин таптыыбын кисс учугей».

Фрося.

Кыысс учугей. Как это замечательно! А как будет дочь моя.

Иннокентий. Мин кыыгыым. (Поворачивается к Сергею.) Уруй айхал! Честь и Слава победителю турок.

Петр Данилович(с улыбкой хлебосольного хозяина, громко). Ваше высокоблагородие и ваше преосвященство! Дамы и господа! «Отче наш» начинается с просьбы о хлебе насущном. Трудно хвалить Господа и любить ближнего на пустой желудок. Прошу к столу, гости дорогие.

Идут в столовую. Петр Данилович семенит рядом с четой Муравьевых. Усаживаются за стол.

Иннокентий(громко). Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав! (Делает паузу.) Христос Воскресе!

Все хором отвечают. Воистину Воскресе!

Муравьев. Давайте выпьем за царя нашего – батюшку. За победу русского оружия.

Невельской. И за Амур.

Петр Данилович. Я смолоду пил только сивуху.

Муравьева. Это такой коньяк. Да?

Муравьев. Своего разлива. От него разит за версту