Добролёт

Лажкин. Уже задерживают корабли Компании.

Сергей. Вот поэтому я и спешу туда.

Муравьев. С нами Бог! Вот что, господа! Я назначаю Сергея Львовича своим представителем на Камчатке.

(Все женщины хором.) Ура, ура! Генерал-губернатору!

Наталья Павлантьевна(шепотом мужу). Я тебе говорила!

Муравьев. С нами Бог!

Петр Данилович. С нами царь-батюшка и Вера наша православная. И наш мудрейший генерал-губернатор Николай Николаевич! Но есть у нас слабое место. У себя в доме западников расплодили. Тех, кто бы желал России поражения.

Иннокентий. Самый страшный для нас противник – это мы сами. Столичные раскольники желали бы, чтобы поле наше там, в Америке, было засеяно протестантизмом.

Петр Данилович. У нас и в столице немцев полно.

Иннокентий. Американская компания наша, управляемая ныне почти одними лютеранами и в коей главный деятель – финляндец, ныне присылает на службу в Америку и в другие места ставят исключительно финляндцев и немцев…

Лажкин. Я не вижу в том ничего плохого. Кто достоин, того и посылаем.

Муравьев. Дорогой Николай Францевич! Если бы они еще соблюдали интересы России.

Лажкин. Вот допустим я католик. И что из того?

Петр Данилович. Так ты католик!

Лажкин. Я к примеру. Что, мы еще должны анализ крови делать? Нессельроде – лютеранин. Но государь ему доверяет.

Муравьев. Думаю, что государь понимает всю пагубность такой политики. Поэтому он и назначил владыку Иннокентия на столь отдаленную и значимую для России епархию. Ваше преосвященство. Могли бы вы нам поведать, как проходила ваша аудиенция у императора?

Иннокентий. Государь-император поблагодарил меня за службу и спросил, где я получил образование? «В Иркутске», – ответил я. «Как принимают веру нашу тамошние жители?» – спросил он. Я ответил, что только там и узнал, что есть духовные утешения. «Я хочу сделать вас Камчатским архиереем», – подумав, сказал он. «Я весь в повелениях вашего величества, – ответил я. – Всею душою рад и готов, и желаю служить там, пока могу, даже умереть там, ибо Господня земля…»

Муравьев

(оживленно). В Европе, да и самой России, не представляют, что такое Сибирь.

Петр Данилович. Медведи по улицам ходят. И я – один из них.

Муравьев. Семейства, которые были посланы в Сибирь на поселение в зачет рекрута, конечно, оставляя свою родину, плакали и были оплакиваемы; но эти слезы уже давно иссякли; в пустынях Сибири процветают селения и города. А будущее будет вот за ними. (Муравье показывает рукой на Сергея и Фросю.) Вот они, их дети встанут крепко на этих землях.

Невельской. Ваше превосходительство, надо занимать Амур. Дабы кто-то из европейцев не предупредил нас.

Муравьев. Меня, Геннадий Иванович, уговаривать не надо.

Иннокентий. России на Восточном море нужен флот.

Муравьев(шутливо). И командовать флотом я бы назначил вас, ваше преосвященство.

Иннокентий. Благодарю за столь высокую оценку моих скромных возможностей. Богу – Богово. Мне и своих забот хватает.

Муравьев. Ваше преосвященство! Позвольте мне, в такой день посоветоваться с вами.

Иннокентий(с улыбкой). Я весь внимание.

Муравьев. В Петербурге сложилась партия, которая считает, что не время занимать Амур. Они утверждают, что все мы европейцы и в Азии нам делать нечего.

Лажкин. Мы уже в Азии. Зачем нам Китай. У нас есть Америка. Её бы удержать. Казна и так пуста. Амур заберет последнее.

Невельской. Ваше преосвященство, Крузенштерн исследовал острова на Тихом океане, на которых теперь прекрасно расположились европейцы. Боюсь, что такое же произойдет с Амуром.

Иннокентий. Успех всякого доброго дела зависит от Бога.

Муравьев. Но мы сами в большом раздумье.

Невельской.

Сибирью будет владеть тот, у кого в руках левый берег и устье Амура. Мы там построим церкви, дороги, откроем прииски и порты. Туда потянутся люди со всей России.

Лажкин. А если война. Еще одна. Но уже с Китаем?

Невельской. Смелым Бог владеет! Амур пока что не занят. Китайцев там нет.

Лажкин. Остудись. Что тебе лавры Нахимова покоя не дают? Еще успеешь навоеваться.

Муравьев. Владыко, а что думаете вы?

Иннокентий(раздумчиво). Скажу только, что присоединение Амурского края есть благо и счастие для самих соседей наших, ибо рано или поздно они чрез нас просветятся светом Христовым, а этого какое благо может быть выше и прочнее?

Лажкин. Да не с крестом мы туда идем!

Иннокентий. Идем со словом Божьим. (Делает паузу, поворачивается к Муравьеву.) Иди, граф, на Амур, иди! Господь благословляет и споспешествует всякому доброму начинанию.

Лажкин. Владыко, на что вы благословляете?

Иннокентий. На доброе дело, Николай Францевич, на доброе.