Добровольческая армия в «Ледяном» походе

Покидая Петроград, Антонов-Овсеенко получил последние инструкции от В.И. Ленина. В дальнейшем обмен информацией и директивами между ними осуществлялся главным образом по телеграфу. Анализируя текст телеграмм Ленина, адресованных Антонову-Овсеенко, можно сделать вывод, что нарком пользуется полным доверием председателя правительства. Ленин чужд мелочной опеки, его указания Антонову-Овсеенко касаются в первую очередь политических и организационных вопросов. В реализацию военных планов Ленин практически не вмешивается, но живо реагирует на известия об успехах на фронтах, его телеграммы содержат неоднократные поздравления по случаю побед советских войск. За весь период борьбы с Калединым Ленин лишь дважды, в телеграммах от 8 (21) и 10 (23) февраля 1918 года отдает Антонову-Овсеенко непосредственный приказ о немедленном овладении Ростовом и Новочеркасском, что было связано с крайне медлительными действиями революционных войск на последнем этапе борьбы на Дону[163].

Антонов-Овсеенко принял решение организовать свой штаб ближе к театру предстоящих боевых действий – в Харькове, куда прибыл вместе с Муравьевым 11 декабря. В организационном приказе этот штаб назван Полевым штабом Южного революционного фронта по борьбе с контрреволюцией[164]. Прежде чем развернуть боевые действия, штаб начал принимать самые энергичные меры по сбору сил, организации их снабжения, налаживании управления войсками, оказавшимися в его распоряжении.

Предварительный план Антонова-Овсеенко уже на этапе сосредоточения сил начал претерпевать серьезные изменения. Одни части митинговали и не желали исполнять приказов, другие заявляли, что готовы сражаться против Дона, но не хотят участвовать в войне с Украиной[165]

. Не удалось также использовать силы 2-го гвардейского корпуса: Центральная рада и командование Юго-Западного фронта воспрепятствовали его отправке против Каледина. Согласно воспоминаниям Антонова-Овсеенко, сосредоточение советских войск на Южном направлении к 20-м числам декабря выглядело следующим образом:

1. На направлении Гомель – Бахмач – Минский отряд в составе 1800 человек и 4 артиллерийских батарей. Командир – Р.И. Берзин (29 лет, поручик, большевик с 1905 года).

2. В направлении Орел – Белгород – Северный летучий отряд, насчитывавший 1165 штыков, 97 сабель, 14 пулеметов, 6 орудий под командованием Р.Ф. Сиверса (25 лет, прапорщик, большевик с 1917 года, один из организаторов и редакторов газеты «Окопная правда»). В Белгороде располагался также отряд Н.А. Ховрина (26 лет, матрос Балтийского флота, большевик с 1915 года, один из организаторов и член Центробалта) численностью 300 человек (матросы и красногвардейцы, участвовавшие до этого в московских боях).

3. В Смоленске формировалась 2-я колонна Соловьева (1100 штыков, 10 пулеметов, 2 орудия).

4. Из Москвы в распоряжение Антонова-Овсеенко двигались отряды Ю.В. Саблина (20 лет, прапорщик, левый эсер с 1917 года) – 1900 штыков, преимущественно из солдат московских запасных полков, 8 пулеметов и одна батарея и П.В. Егорова (28 лет, капитан, большевик с 1917 года) – 600 красногвардейцев, 8 пулеметов.

5. В резерве имелись Брянский и Великолукский отряды (300 штыков и 50 сабель), Смоленская батарея и некоторые части 17-го армейского корпуса. Ожидалось прибытие с фронта нескольких латышских полков. В районе Царицына сосредоточивалась советски настроенная 5-я Кубанская казачья дивизия. С Кавказского фронта на Кубань и Ставрополье подходила также большевистски настроенная 39-я пехотная дивизия[166].

Очень подвижные организационно первые советские части не были еще воинскими частями в общепринятом понимании. Отряды и колонны часто меняли командиров, по разным причинам переподчинялись, реорганизовывались, расформировывались. Состав этих сил был далеко не однородным. Наиболее многочисленным контингентом были части старой армии, выделенные с фронта и из тыловых запасных полков. Нередко такие части ввиду отсутствия дисциплины и фактической небоеспособности приходилось разоружать. Отряды моряков и Красной гвардии также были весьма неодинаковы по своим качествам: одни отличались высокой дисциплиной и сознательностью, являясь сдерживающим элементом в различных колоннах и отрядах, другие, еще дорогой превращавшиеся в разбойничьи ватаги, – приходилось разоружать и отправлять обратно. Успешные действия советских частей, овладение крупными городами и промышленными центрами способствовали привлечению в их ряды значительного числа новых бойцов. Так, Харьков дал 500 красногвардейцев и большевистски настроенный 30-й пехотный запасной полк; Екатеринослав – до 3 тыс. человек, Николаев – 840 красногвардейцев и большевистски настроенный 45-й пехотный запасной полк, имевший в своем составе около 3 тыс. штыков[167].